Черная акула

– Ясно. Максим вернулся в кабинет, посидел, подумал. Собственно говоря, его беспокоил не сам факт появления пожарного контроля. Это-то ладно, всяко случается. А вот почему листы на столе сдвинуты с места? Да и что они делали в его кабинете? Здесь же никаких огнетушителей сроду не было. Максим прошелся по комнате, посмотрел на лампы, придвинул стул, влез, откинул плафон, заглянул внутрь. Ничего. Чисто. Он постоял, раздумывая, подошел к окну, нагнулся, заглянул под подоконник, но тоже ничего не увидел. Грязь. Грязь и пыль. Поморщился, снял китель, закатал рукав рубашки, запустил руку за батарею и через три секунды нашел то, что искал: металлический микрофончик размером с двухрублевую монету. Максим выдернул его, покрутил в руках, вернулся за стол, присел. «Неважнецкое местечко выбрали эти ребята для того, чтобы приладить микрофон. Интересно, а может быть, они как раз хотели, чтобы я обнаружил подслушивание? Своего рода предупреждение. Сунул нос, узнал кое-что, а дальше не лезь. Люди серьезные». Выдвинув ящик письменного стола, Максим убрал микрофон поглубже и прикрыл бумагами, затем запер ящик на ключ. Посидел еще пару минут. «Любопытно, – промелькнула вдруг в голове веселая мысль, – неужели Саликов не понимает, что, подложив мне микрофон, даже с целью предостережения, он сам подтвердил правильность моих предположений? Значит, Максим Леонидович, двигаетесь в нужном направлении. Горячо, так сказать. В муравейник еще не наступили, но ногу уже занесли». Он хмыкнул. Во всяком случае, эти люди так или иначе будут отслеживать его шаги. «Скорее всего, – подумал Максим, – в кабинете установлен еще один, а то и два микрофона. Только они спрятаны так, что не найти». Максим придвинул лист бумаги и принялся чертить на нем узоры. Он уже забыл про кофе, про буфет и думал только об одном: не зря ли он во все это влез? Может быть, следовало передать дело в УВД? В конце концов, по их линии никаких дезертиров, подходящих под описание убитого парня, не значится. А то, что на нем военная форма, так мало ли кто какую форму надеть может. Он вытащил блокнот, полистал. Антонина Сергеевна Саликова и Александр Борисович Сивцов. Оба из штаба округа. Максим нарисовал два кружочка чуть пониже узора. Затем еще один, в который вписал: «Панкратов Валерий Валерьевич, торговец утилизированным тряпьем». От него – четвертый кружочек – «Иверин Георгий Витальевич». Кружочки первый, второй и третий соединил линиями, а от кружочка с фамилией Панкратова протянул линию к кружочку Иверина. От первого и второго отвел линии вверх, соединил в одну и вписал фамилию Саликова Алексея Михайловича. Конечно, Антонина Сергеевна могла землю пробивать и сама, но, вероятнее всего, что муж-генерал ей все же помог. И с формой его затея. Вздумай Саликов заказывать обмундирование сам или через кого-то из подчиненных, след неизбежно вывел бы на него. А тут шито-крыто. Ну, решил бывший адвокат заняться бизнесом, купил форму, форма не пошла, продал приятелю. «Кстати, надо позвонить приятелю-то, – подумал Алексей, – разузнать, куда он форму дел». Но тут на удачу надежды мало. Судя по словам Иверина, Панкратов этот – хороший жох. А тем более, если знает, за что старается, то открестится. Скажет, что загнал форму какой-нибудь конторе за Урал или обменял на ширпотреб, а ширпотреб здесь толкнул. И документы соответствующие покажет. Иди проверяй. Никакого Саликова знать не знает. А Иверину помог просто так, по дружбе. Как форма на трупе оказалась? Понятия не имеет. Конечно же, на официальном следствии Фурцев вряд ли даст показания о том, кто ему звонил. Но даже если и даст, опять-таки ничего не докажешь. Форма – это форма, а труп – это труп. В конце концов, Саликов ведь не сам эту форму получал. И проследить ее путь уже скорее всего невозможно. А вот для чего же затеяно строительство коттеджного городка? Надо бы съездить посмотреть, что за дорогу они там строят. «В принципе, – рассуждал дальше Максим, – можно было бы этого Панкратова прижучить, если бы техничка была у нас в руках. Но ведь нет ее, забрали. Скорее всего из-за этого и забрали. Дали мне понюхать приманку». Максим вдруг почувствовал странную дрожь.