Чёрная бабочка, летящая во тьму

Способность матери сохранять спокойствие иногда действовала мне на нервы. Говорила ли она обо мне или только о Дефне? Ладно, обо мне не вспоминали. Только Дефне. Мама, отец и я это прекрасно знали. Они не думали, что меня волновали их ссоры. Мне это было удобно. Конечно, каждый человек хотел бы, чтобы о нем заботились и защищали. Время от времени я все же страдала от отсутствия внимания, но поскольку понимала, что мне достаточно обнять себя, чтобы справиться со всем, то решила никого не пускать в свой нарисованный круг.

Не могла пустить.

– Очень меня волнует, проснутся эти твари или нет! – крикнул отец.

У меня не было сомнений, что Дефне сейчас не спала. Я знала, что она плакала.

– Пусть проснутся, есть ли у них еще какие-нибудь дела, кроме сна? Только едят, пьют и ложатся спать! У них хреновые факультеты, кем они станут после выпуска? Смогут ли найти работу?

– Мехмет, из-за тебя ни одна из них не смогла сдать экзамены должным образом. Девочки даже не имели возможность попасть на факультеты, которые им были интересны, из-за низких баллов, полученных на экзаменах из-за испорченных тобой бессонных ночей!

– Да вы ни на что не годны, бесполезны!

– Неужели девочки должны проходить через одно и то же каждую ночь, Мехмет?

Я уловила нотки протеста в голосе матери. Это меня удивило, потому что обычно она молча слушала. Ее самым большим страхом было потерять отца.

– Вы все мне надоели! – Он взревел. – Я уеду к черту из этого дома и никогда не вернусь!

Это были привычные угрозы, утром он поджимал хвост, прижимался к маме и, пытаясь угодить, обязательно находил способ растопить лед. По словам отца, он всегда был прав.

Я видела, как он несколько раз бил мать. В то время я была слишком мала, чтобы защитить себя, не говоря уже о маме. В последнее время он перестал ее бить. Я медленно повернулась налево. Чувствовала биение сердца под рукой. Пока оно билось в неровном ритме, я пустым взглядом смотрела на огни города, сияющие за тюлевой занавеской. Люди веселились, плакали, жили, где-то умирали. В бурлящей жизни за окном не было только меня.

Медленно закрыла глаза, когда услышала звук бьющегося стекла.

– Уйди с дороги, иначе я убью тебя! – крикнул отец. – Клянусь, даже если придут твои семеро предков, они не смогут вырвать тебя из моих рук!

Глаза все еще были закрыты, когда я медленно села. Некоторое время просто сидела на кровати, положив на нее одну руку. Открыв глаза, услышала рыдания матери.

– Хватит ныть, бога ради!

Хоть я и не видела отца, могла представить, как изо рта у него вылетала слюна. Не из-за богатого воображения. Эту картину было легко визуализировать, потому что я много раз была свидетелем подобного.

– Да проклянет вас всех Бог! Умри, чтобы я мог избавиться от тебя!

Свесила ноги с кровати. Волосы, которые я собрала в пучок, растрепались и спадали на спину, но все еще держались вместе. Дождь, начавшийся на улице, барабанил в окно.

– Мехмет, умоляю тебя, не делай этого, – испуганно сказала мать. – Клянусь, я не буду больше перечить тебе.

Наступила тишина. Я забеспокоилась, встав с кровати, открыла дверь и высунула голову в коридор. Мать в смятении стояла перед гостиной. Ее волосы были выкрашены в карамельный цвет и собраны сзади, но после ссоры растрепались, словно кто-то напал на нее. Белая кожа покраснела от плача, и слезы текли по шее. В пижаме мама выглядела еще беспомощней, чем когда-либо. Отец стоял прямо перед ней, спиной ко мне.

Глаза мамы медленно переместились на меня.

– Мерве, – прошептала она, но на самом деле не звала меня. Пыталась сообщить отцу о моем присутствии.

Седые пряди в черных волосах отца виднелись даже в темном коридоре. На нем был армейский зеленый свитер и черные спортивные штаны. Когда взглянул на меня через плечо, наши глаза встретились.

– О, мы потревожили ваш сон, ваше высочество Мерве? – спросил насмешливо. – Хорошо, что ты проснулась. Возьми свою мать и вымой ей руки и лицо. Ты ведь обслуга этих двоих.

– Ты снова собираешься уйти? – спросила мама сквозь слезы. – Куда пойдешь в такой час, Мехмет? Начался дождь.

Я стиснула зубы. На меня смотрел отец, а не мать.

– Я тебе говорю, – коротко сказал он. Полностью повернулся ко мне и пошел по коридору в мою сторону. Когда остановился прямо у двери моей комнаты, поднял голову и посмотрел на меня. – Почему ты так на меня смотришь?

Сжала кулак, впившись ногтями в ладонь.

– Как я смотрю? – спросила, глядя ему прямо в глаза.

– Так, будто ненавидишь меня, – саркастически сказал отец.

Хоть у меня и сжалось сердце, ни одна мышца не дрогнула на лице.

– Я не ненавижу тебя. – Хотела бы я испытывать хоть что-нибудь к этому человеку, пусть даже ненависть.

Он засмеялся и указал на разбитое стекло посреди коридора.

– Убери это.

Затем подошел к входной двери, взял свое пальто, висевшее в гардеробе, и, надев его, предупредил мою мать:

– Не звони мне. Не хочу ни слышать твой голос, ни помнить о твоем существовании.

Отец открыл дверь, внутрь хлынул шум и холод дождя, а затем захлопнул ее и ушел.