Черная бабочка (СИ)

— Идиотка… — прошипел уже ставший ненавистным голос, и матрац прогнулся, отчего я бесконтрольно взревела во все горло, подозревая нечто ужасное, что собирался сделать Стайлс. — Да заткнись уже! Ненормальная! — прикрикнул Гарри, с силой рванув меня в сторону так, что я оказалась на спине, сел сверху и одной рукой зажал мои запястья. — Слушай меня внимательно, — процедил он, шлепнув ладонью по моей щеке, тем самым приводя меня в чувство, и стиснул пальцами подбородок, до дикой боли стиснул, — ты будешь здесь столько, сколько мне понадобится. Не пытайся бегать от меня. Я все равно приду за тобой. И прекрати орать. Меня раздражают вопли. Просто умолкни, — оказалось, я все еще мычу. — А теперь я отпущу тебя, и ты не пикнешь, не издашь ни единого громкого звука.

Я ничего не ответила. Лежала, прижатая тяжестью его веса, смотрела в его лицо и думала, как мне не умереть от панического ужаса.

Гарри медленно отпустил мои руки, встал с кровати, а я присела, дрожа всем телом и глядя на него, как на истинное чудовище в человеческом обличье. Парень, тем временем, скинул свое пальто, провел ладонями по лицу и, подхватив стул, что стоял у небольшого столика, с грохотом поставил его прямо напротив меня. Уселся, закинул ногу на ногу, прилип ко мне взглядом и все. Он молчал. Я тоже. Мне стало неловко и дико страшно от этого пристального внимания, потому я заговорила первой:

— Ничего не выйдет, Стайлс. Тебя… нас все видели. Все… все знают, кто приходил за мной…

Гарри дважды постучал кончиками пальцев по своему подбородку, немного откидываясь на спинку стула, а после подался вперед, уперев локти в колени и произнес с расстановкой, чтобы дошло даже до меня, пребывающей в абсолютном шоке от происходящего:

— Профессор Коллинз, как и другие твои преподаватели, убеждены в том, что ты в больнице после вчерашнего «обморока». — «Вчерашнего? Я тут уже сутки?!» — Хейли ничего не скажет. Она не видела нас вместе. Но если и видела, ей не поверят, потому что все, абсолютно все уверены, что мы давно с тобой в тесных отношениях, Джен. Тебя никто не будет искать. И, кстати, твоя мать, которую так «неожиданно» отправили на операцию и лечение в Нью-Йорк, тоже остается в полнейшем неведении. А чтобы у нас с тобой все было хорошо, ты позвонишь ей и скажешь, как сильно ты загружена учебой… — Гарри развел руками, будто фокусник, показавший мне невероятную иллюзию. Это и была иллюзия моего мира, в течении суток разрушенного и построенного заново каким-то заигравшимся ублюдком. Стайлс не улыбался, смотрел серьезно и строго, когда заключил: — Мне совсем не нужны твои припадки или истерики. Просто прими все как есть. Я узнаю то, что мне нужно, и ты уйдешь. Возможно. Если я не посчитаю тебя потенциально опасной для моей репутации. Ты ведь, как я успел убедиться, отчаянная дура, раз позволила себе вызвать на меня копов.

Стайлс поднялся, вздыхая и оправляя снова черные, снова узкие джинсы, но на этот раз с рваными коленями, взлохматил свою «гриву», тут же пригладил ее и направился к двери, добавляя:

— Посиди здесь одна, приведи себя в чувства. После поговорим. И да, кстати, собери осколки от вазы. Черт, — вздохнул он со смешком, — моя любимая ваза.

Я снова осталась одна. Он не покинул квартиру. Я слышала, как в гостиной включился телевизор, заиграла музыка. Затем на кухне звякнули столовые приборы, хлопнула дверца холодильника.

Желудок скрутило узлом, когда я еще раз прогнала в голове слова Стайлса. Ведь он прав. Никто не станет меня искать, даже мысли не допуская о том, что я могу бояться Гарри Стайлса, а не бегать за ним, как влюбленная идиотка.

Только бы не плакать. Не хочу этого. Нельзя. Надо отыскать подход к этому ненормальному. Физически я с ним не справлюсь. Значит по-другому. Но, боже, как осмелиться вообще приблизиться к нему?

Мама теперь переведена в Нью-Йорк? И как мне с ней связаться? Ох, нет, я все равно не могу рассказать ей подобное. Она с ума сойдет…

Что я сделала? Я не понимаю абсолютно ничего. Какой-то бред. Толку от меня Стайлсу, правда, какой толк?..

Сидя на полу у стены, я смотрела как на город стремительно опускается ночь. Встать и задернуть тяжелые шторы я не могла. Я вообще не хотела двигаться. Желудок ныл от образовавшейся в нем пустоты, а вода в бутылке уже закончилась.

Яркие огни Бостона, простиравшегося по ту сторону реки уничтожали во мне остатки спокойствия. Я представляла, как множество людей торопятся домой, кто-то сидит в кафе, где-то парочки обнимаются в полумраке парка. А где-то… где-то моя Хейли, напуганная, явно находящаяся в недоумении, сидит и ждет от меня новостей. Или, быть может, она уже обратилась в полицию? Хоть кто-то из студентов рассказал ей обо мне? Ведь Гарри Стайлс, волочащий на руках вырубленную девушку не мог не привлечь всеобщее внимание.

«Я здесь, Хейли, меня похитил на глазах у всех ублюдок, который считает, что мир вертится вокруг него…».

— Да… Что ты, милая, с ней все в порядке… — вдруг донеслось из коридора.