Черная бабочка (СИ)

Я тогда с пеной у рта оправдывала своего школьного бойфренда, который, как оказалось после, был уродом, который рассказывал обо мне всякую пошлую гадость. Я была невинна, и то, что он говорил, являлось сущим бредом. А потом… Боже, поверить не могу, потом я просто ударила его перед всеми. Я не знала, откуда во мне вся эта агрессия, но директор школы, куда привели меня, после того, как утих шум из-за сломанного носа Дэйва, прямо заявил, что по мне плачет исправительная колония. Он сказал, что я повела себя, как ужасно невоспитанная девочка, которую и девочкой-то не назовешь. То есть то, что Дэйв говорил обо мне — а директор тоже знал об этом — не являлось причиной для разбирательств, и то, как долго я защищала этого гада перед подругами, тоже не делало мне чести. Да, выходило именно так. Я была дважды опозорена на всю школу. Не могу сказать, что с того дня мой мир перевернулся или что-то в этом роде. Ничего подобного. Просто мой мир проснулся и ожил. Он был внутри меня. Я терпела. Слишком долго терпела, оправдывая всех до тошноты и хрипоты, а после перестала. И теперь раз я считала, что босс — засранец, значит… Да. Наверное, тогда, еще со школьных времен, я так сильно возненавидела ложь. Но она, как оказалось, окружала меня все это время…

Мы все думаем о самом светлом, когда теряем дорогого человека, так ведь? Нет, не так. Я думала обо всем дерьме, что случилось со мной.

Первое, что врывалось в голову, это вопрос: «За что?».

Вторым было: «Что натворил Стайлс?».

И, наконец, третье: «Могу ли я вскрыть свои вены?».

По всем трем вопросам были размазанные по стене ответы, вместе с бананом, который я попыталась съесть, чтобы не сдохнуть, но не съела.

Да, сначала приходит бесконечная боль и нежелание принимать ее. Но только она, только боль пробуждает в нас силу. Это действительно так. Любой человек должен, стиснув зубы, встать, как в том клипе*, с разбитой рожей, плюясь раскрошенными зубами. Должен ударить кулаком о кулак и выкрикнуть…

Что угодно можно выкрикнуть. Каждый по-своему спасается от боли. Я тоже встала посреди спальни. За окном будто лезвием по глотке полоснул рассвет. Солнце пыталось вскарабкаться на небосвод. Да, давай, я тут тоже борюсь с тьмой. Выходит ли у меня? Не знаю…

Ты окрасишь город в оранжевое и скажешь мне, справилась ли я.

Мои колени дрожали. Все тело дрожало. Я плакала. Так много всего за эти сутки. Телефон отсоединен от сети. Сотовый на беззвучном режиме. Тушь, присохшая к ресницам… Когда я успела накраситься?

Когда я успела прийти в ванную?

Хочу ли я ударить в зеркало, эффектно так, как это делают крутые ребята? Бесспорно хочу. Но не могу больше чувствовать боль…

Зашумела вода, брызнув мощной струей. Я шагнула под душ. Ледяной, это то, что надо. Горячие слезы смешались с одуряюще бодрящей водой, и я, рыча и вскрикивая, принялась отчаянно смывать с лица все, что на нем было, словно хотела содрать кожу с отпечатками горя. Никакой скорби. Это все дерьмо. Не надо. Не хочу.

Он… Он вытащил меня… Он приехал следом, рассказал о себе, обо мне…

«Ты родилась под знаком Скорпиона…».

Я хохотнула, заскулив, будто побитая собака. Смех рвался наружу хрипами, и я плевала на пол, пока не окоченела, после чего закрутила вентили, на дрожащих ногах выбралась из ванны. Едва отыскала полотенце, укуталась, и с мокрыми волосами упала в спальне на кровать, накрывшись с головой.

Тело никак не хотело согреваться. Меня колотило, и я подтянула к себе еще и плед, после чего прижала к груди Тедди и просто моментально, неосознанно и стремительно провалилась в беспамятство.

Я не знаю, как жить дальше. Этого мне никто не объяснит. Я сама не смогу объяснить. Мне просто хочется кричать… Но я промолчу…

Глава 20. «Это то, что я должна сделать»

Все потому, что ты моя.

Так поднимайся,

Наше поражение должно стать нашей победой… ©

— Мэм, по какому поводу вы звоните?

Я все еще здесь. Дома. В своей комнате. Мне важно поговорить с доктором. Распорядиться, как поступить с мамой.

— Эм… Доктор… — я присмотрелась и прочла на клочке бумаги фамилию под номером телефона, записанную еще под диктовку мамы, — это доктор Крус?

— Да, мэм, это я. Чем могу помочь?

— Я… моя мама… — глубокий вдох, иначе так и продолжу заикаться, — мое имя Дженни Дэвис. Моя мать… — «Боже». — Мне нужно забрать ее тело. Когда я могу это сделать?

— Что? Тело? О… — у дока оказалась странная реакция, словно он сам растерялся. — Я понял. Миссис Дэвис пришла в себя. Нам удалось ее спасти… Не без труда, конечно. Однако удалось… — мешок на голове, чертов мешок на голове, заложило уши. Я ощутила четкую пульсацию в области переносицы. Мои мозги, вероятно, собирались взорваться от усталости, полученной информации и полного кошмарного осознания, что я сплю. Ведь Гарри сказал мне тогда, что мама мертва. — Мы не могли дозвониться до вас. Вы не отвечали ни на один из телефонов. Прошу прощения, что эта новость пришла к вам с опозданием, мисс Дэвис …