Черная башня

Лоренцо не нужно было обследовать окрестности, при подъезде к Ферраре стало ясно, что Козимо прав — все опустело не из-за чумы, а из-за прожорливости многих людей, внезапно нахлынувших в небольшой город. В Ферраре не осталось, кажется, ничего — ни еды, ни места для ночлега. Дворец маркиза был набит высокопоставленными гостями битком, семь сотен византийцев и множество слуг спали едва ли не вповалку, в конюшне разместили зоопарк экзотических животных, которых зачем-то притащил с собой византийский император, а лошади мерзли под навесом на ледяном зимнем ветру. Как их ни укрывали попонами, начался падеж.

Зима в Ферраре не самое приятное время года, а та, как назло, еще и оказалась очень ветреной и влажной. Поговаривали, что по ту сторону Альп и вовсе с ноября все замерзло.

Продовольствие уже привозили из Болоньи, где немедленно взлетели цены на все.

А ведь папа Евгений привез из Рима больше сотни своих кардиналов и богословов, их и их обслугу тоже требовалось разместить, накормить и ублажить.

Маркиз, кажется, смирился с мыслью, что, когда толпа покинет Феррару, ему придется стать нищенствующим монахом, поскольку денег не останется даже на прокорм полутора десятков его законных и незаконных отпрысков.

Папа Евгений уже начал догадываться, что содержание курии стоит больших денег, которые его предшественники где-то брали…

Положение всех, от папы и императора до конюхов и слуг, не говоря уже о жителях города, было тяжелым, и что с этим делать, не знал никто. Слухи о чуме, может, и возымели действие, но куда деваться приплывшим и приехавших из-за тридевять земель? Кроме того, папа вовсе не собирался отпускать императора и его свиту без подписания хоть какого-то договора, а сам Иоанн Палеолог — без обещания поддержки папы против наступления Оттоманской империи. Тогда еще верили, что подписанный договор чего-то стоит…

Дважды по пути и уже в самом городе Лоренцо пытались ограбить, спасло только умение владеть оружием и готовность к неприятностям.

У Медичи были свои люди в Ферраре, Лоренцо нашел крышу над головой, но и в доме их дальнего родственника не протолкнуться от постояльцев. Это были сошки помельче, не знавшие классической латыни, а потому не понимавшие итальянскую речь хозяев. Вот когда Медичи пригодился греческий — хоть и с трудом, Лоренцо смог объяснить хозяину дома Карло, что слуга спрашивает о какой-то диковинной крупе «хречи». Даже при помощи древнегреческого не получилось понять, что это за крупа, хозяин развел руками:

— Нет здесь такого. Пусть едят то, что есть.

Немного позже, извиняясь, что не может как следует угостить желанного гостя из-за наплыва нежданных, качал головой:

— Лоренцо, еще немного, и мы сами будем есть сено.

— Не будем! — мрачно заявила его супруга, ставя на стол миску с мелкой рыбой, какую полгода назад даже в руки брать не стала бы. — Их лошади съедят и сено тоже.

— Так все плохо?

— Конечно! Разве можно приглашать в Феррару столько людей? Да еще таких прожорливых. И не предупредив горожан.

— А… что слышно о чуме?

— Чума?.. — Карло осторожно огляделся и зашептал, наклонившись ближе к Лоренцо: — Я тебе так скажу: нет никакой чумы! Может, и есть где в округе, но в городе нет. Мы чумой этих зовем, — он кивнул в сторону комнат, где расположились постояльцы.

Лоренцо расхохотался:

— Тогда я привез вам спасение.

— Какое? — не понял его веселья Карло.

— Флоренция приглашает ваших гостей к себе. Ладно, сегодня спать, а завтра с утра пойду к папе с предложением от Флоренции.

— Не боитесь, что и вас сожрут?

— Нас трудно сожрать.

Папа Евгений принял Лоренцо настороженно, видно, опасался, что Медичи приехал напомнить о выплатах по займу. Он вел монашеский образ жизни, понятия не имел, что и сколько стоит, и необходимость все время где-то добывать деньги его просто убивала. На содержание Собора требовались такие суммы, которых, как выяснилось, у курии не было; не вполне понимая, что делает, папа подписывал заемные бумаги без малейшего представления, сколько и как придется отдавать. Вместо того чтобы довериться Медичи как своим банкирам и поручить именно им распоряжаться средствами курии и добывать деньги на Собор, папа предпочел отдать это ближайшим советникам, которые часть средств уже растащили, а часть потратили непонятно на что.

— Ваше Святейшество, во Флоренции наслышаны о беде, постигшей Феррару. — При этих словах Лоренцо папа Евгений даже замер. Что это младший Медичи имеет в виду, неужели множество нежданных гостей? А Лоренцо, лукаво блестя глазами, продолжил: — Во Флоренции ходят слухи, что вокруг Феррары чума. А лето в этом году будет жарким, даже знойным…

И папа, и маркиз Феррары смотрели на младшего Медичи с изумлением — какое дело Флоренции до летней жары в Ферраре? Но их недоумение длилось только до той минуты, пока Лоренцо не повторил предложение Козимо: переехать во Флоренцию. Папа уже раскрыл рот, чтобы вежливо отказаться, ведь у него не было средств ни на содержание гостей, ни на переезд в Тоскану, но Медичи опередил, хотя это и было невежливо: