Черная башня

Козимо даже не успел осознать, что именно не так в этой фразе, а два взгляда — кардинала и банкира — уже схлестнулись. Нет, они не были противниками, но Бальтазар словно бросал вызов Медичи, а тот оценивал выгоду от вложения. В отличие от сына, Джованни де Медичи сразу понял, что Косса не просит кредит или в долг, он просто предлагает банкиру купить папский престол, обещая выгоду в будущем. Рискованно? Безусловно, можно потратить уйму денег и ничего не получить. Никаких гарантий, что подкупленные кардиналы проголосуют именно за Бальтазара Коссу. В этом мире вообще нет ничего надежного, но…

И вот это кардинал понимал не хуже Медичи: если денег не даст этот банкирский дом, завтра же нужную сумму на тех же условиях выложат Альбицци или римские банкиры, стоит только попросить. Косса слишком заметная фигура, он был правой рукой стольких пап, что знает, как стать следующим. Но если соперники получат преимущества папских банкиров, это для Медичи не только потеря больших средств и положения, но и прямой риск, причем риск смертельный…

Все прекрасно знали, как убирают неугодных папе людей, даже если эти люди далеко от него. Но можно не убирать, достаточно разорить или добиться изгнания из города, что одно и то же.

— Я мог бы все это оплатить сам, но серьезно поиздержался, пока Святой престол занимал Александр V.

— Почему вы не позволили избрать себя папой в Пизе в прошлом году?

Бровь Бальтазара недоуменно приподнялась, словно он не ожидал столь явной непонятливости со стороны того, кому вверял свою судьбу.

Джованни осторожен, он пока не говорил ни «да», ни «нет», тянул время, размышляя. Действительно, почему Бальтазар Косса, которого еще в июне 1409 года могли выбрать папой в Пизе, предложил вместо себя миланского кардинала Петра Филарга, которого все считали исключительно образованным и порядочным человеком? Да потому, что не хотел подставлять себя под удары, которые непременно должны посыпаться на нового папу, самим своим появлением добавлявшего смуты в и без того неспокойную жизнь! Не станешь же всем и каждому объяснять, что Косса надеялся дипломатическими и не только усилиями заставить христианских правителей признать именно папу, избранного в Пизе, перед двумя другими.

Теперь этот вопрос был в большой степени решен, и Петр Филарг стал просто помехой. Не будь он столь слаб, можно еще подождать, но при сильном папе Бальтазар исполнял бы его волю, а не свою…

В общем, время замены пришло, ждать больше нельзя. Обжорство папы сыграло на руку, и теперь Бальтазару предстояла битва за престол Святого Петра.

Объяснять ничего не пришлось, хороший банкир должен быть не менее хорошим политиком, а Джованни ди Биччи де Медичи был прекрасным банкиром. Он все понял сам. Внимательно слушал, блестя большими темными глазами, и старший сын Джованни. Бальтазар даже залюбовался: а ведь этот юноша, кажется, тоже понял, в чем дело. Не зря отец берет его с собой на важные встречи.

В комнату вошел слуга с подносом, на котором стояли бокалы и большой графин с вином. В его присутствии разговор прекратился, но и после ухода кардинал не стал отвечать на вопрос, потому что Джованни де Медичи кивнул:

— Я поеду в Пизу. Полагаю, золото нужно там?

— Да. — Глаза кардинала снова смотрели весело, он явно был рад, что не ошибся.

— Сколько?

В ответ Бальтазар Косса только развел руками.

Джованни повернулся к сыну:

— Если у тебя дела, можешь идти. Мы еще побеседуем. Прошу вас… — это уже будущему папе.

Козимо поспешил удалиться. Отец не стал напоминать ему о необходимости не болтать лишнего, зато беспокойно нахмурился Бальтазар. Одно дело понимать, другое — не проболтаться. Любое лишнее слово, сказанное молодым Медичи за кружкой вина или пива в таверне, может обернуться катастрофой.

— Стоило ли посвящать в наши дела юношу?

Медичи усмехнулся:

— Козимо никогда не скажет лишнего слова. Он банкир, хотя уверен в другом своем призвании.

— Каком?

— Мечтает стать архитектором…

Козимо действительно вовсе не желал заменить отца в семейном деле, намереваясь уступить такую честь младшему брату Лоренцо. Конечно, тот разгильдяй и ловелас, в свои пятнадцать прохода не дает всем мало-мальски хорошеньким девушкам, но с годами это пройдет. А вот ловок Лоренцо не меньше отца, пусть и не так хладнокровен.

Козимо почти сразу отвлекли от Бальтазара Коссы и отцовских дел собственные мысли, он поспешил в недостроенный собор.

Жарко…

Легкий ветерок не в состоянии разогнать горячий воздух и принести облегчение людям и животным.

В такие дни у всех одно желание — оказаться где-то в тени у воды или в комнатах, защищенных от солнца, но хоть немного продуваемых. Но мало кому удается, кто-то вынужден работать в поле, кто-то — нести дозор под палящими лучами, кто-то — и вовсе стоять у жаркой печи, выпекая хлеб или жаря мясо…

А некоторые мучились добровольно.

— Фьора, где графиня?

— Наверху. Они волосы сушат… — Служанке не удалось спрятать насмешку, прозвучала-таки в голосе.