Черная башня

Мысль эта не содержала ни капли горечи или обиды. В Тойнтон-Грэйнж и в самом деле нет ничего интересного. И вряд ли уместно посылать Дэлглишу приглашение от себя лично. Грейс позволила себе минуту-другую пожалеть о той жизни, о которой она так мечтала и которую так планировала. Маленькая пенсия; крохотный, залитый солнцем коттеджик; яркий ситец и герань; вещи ее милой мамы — те, что пришлось продать перед переездом в Тойнтон: чайный сервиз с розочками, письменный стол красного дерева, набор акварелей с соборами Англии. Как чудесно, когда ты можешь приглашать кого угодно к себе на чай. Не унылое совместное чаепитие за щербатым столом, а настоящий чай. Свой стол, свой чайный сервиз, свой гость.

Книжка на коленях давила все сильнее. Троллоп. «Последняя хроника Барсета» в бумажном переплете. Томик так и пролежал здесь, пока она сидела во дворике. Грейс удивилась — отчего же не хочется открывать его? А потом вспомнила. Именно эту книгу она перечитывала в тот ужасный день, когда принесли тело Виктора. С тех пор Грейс не притрагивалась к ней. Но это, в конце концов, просто смешно. Надо прогнать дурацкие мысли из головы. Глупо… Нет, даже неправильно портить себе удовольствие от книги, которую она очень любила, — неторопливый мирок церковных интриг, такой здравомыслящий, с такой тонкой моралью. Не стоит загрязнять его картинами насилия, ненависти и крови.

Обхватив больной левой рукой томик, Грейс правой рукой раскрыла его. Между страниц, на том месте, где она остановилась в последний раз, лежала закладка — тоненький стебелек розового львиного зева. И тут Грейс снова вспомнила. Это же цветок из маленького букетика, что принес ей отец Бэддли в день смерти Виктора. Он рвал цветы только для нее. Они стояли так недолго и увядали в тот же день. А вот этот цветок она сразу же заложила в книгу. И теперь застыла, глядя на стебелек.

Внезапно на страницу легла тень.

— Что-то случилось? — спросил знакомый голос. Грейс подняла голову и улыбнулась:

— Нет-нет, ничего. Я просто кое-что вспомнила. Не странно ли, как разум отбрасывает все, что ассоциируется с ужасом или сильным потрясением? Коммандер Дэлглиш спрашивал не знаю ли я, что отец Бэддли делал в последние дни перед тем, как попал в больницу. А я ведь и правда знаю. Знаю, что он делал днем в среду. Не думаю, что это имеет хоть какое-то значение, да только все равно надо ему сказать. Я понимаю, вы ужасно заняты, однако, может быть, кто-то…

— Не волнуйтесь. Я выкрою время и загляну в «Надежду». Пора бы ему и показаться к нам, если он хочет остаться подольше. А теперь — вам не кажется, что лучше бы вернуться домой? Становится холодно.

Мисс Уиллисон благодарно улыбнулась. Сама она предпочла бы еще чуть-чуть посидеть во дворе, но не хотела настаивать. Ведь ей желали только добра. Она снова закрыла книгу, а крепкие руки убийцы схватили кресло и повезли Грейс навстречу смерти.

II

Урсула Холлис всегда просила сиделку оставить занавески незадернутыми, и сегодня в слабом мерцании циферблата часов у кровати различала высокую раму, отделявшую темноту снаружи от темноты внутри. Дело шло к полуночи. Ночь была беззвездной и очень тихой. Урсула лежала в такой густой и тяжелой мгле, что она почти физически давила на грудь, спускалась плотной завесой, мешая дышать. За окном спал мыс. Только мелкие ночные зверюшки, подумала Урсула, шныряют меж жестких стеблей травы. В самом доме еще были слышны отдаленные звуки: быстрые шаги по коридору; тихо притворившаяся дверь; скрип несмазанного колеса — кто-то пользовался креслом или подъемником; мышиный шелест из соседней комнаты, где то и дело ворочалась на постели Грейс Уиллисон; внезапный взрыв музыки, мгновенно притихшей снова, — кто-то открыл и закрыл дверь гостиной. Часы у кровати отсчитывали секунды, отбрасывая их в забвение. Урсула лежала неподвижно, теплые слезы беспрестанно текли по щекам и неожидан но холодным и липким градом падали на подушку. Под подушкой лежало письмо Стива. Время от времени Урсула с болезненным усилием клала правую руку на грудь и просовывала пальцы под подушку, нащупывая острый, как лезвие ножа, край конверта.

Могг переехал к нему, они живут вместе. Стив упомянул об этом почти небрежно, как о временном и взаимовыгодном соглашении, при котором делят пополам квартплату и расходы. Могг занимается стряпней; Могг обновил обстановку в гостиной и повесил новые полки; Могг подыскал Стиву работу клерка у своих издателей, которая может принести ему постоянный и больший доход. Новая книга стихов Могга выходит весной. И лишь мимолетный вопрос — как она себя чувствует? Стив обошелся даже без обычных расплывчатых и неискренних обещаний навестить ее. Ни слова не написал о ее возвращении домой, о своих переговорах с местными властями. К чему? Она никогда не вернется. Они оба знали это. И Могг знал.