Черная башня

— О'кей, Берт, зашивай. Это не бог весть какая диковинка, чтобы на нее любоваться. Передай коронеру, пускай подписывают разрешение на похороны. Я схожу со сцены. И приготовь двух следующих, хорошо?

Он последний раз глянул на изнуренное тело. С Грейс Мириам Уиллисон, старой девой пятидесяти семи лет от роду, никаких сложностей не возникло. Ни наружных следов насилия, ни внутренних признаков, позволяющих послать органы на анализ. Он не без горечи проворчал ассистенту, что если местные терапевты считают, будто умученный жизнью судебный врач должен выносить диагнозы вместо них, то пора закрывать лавочку. Впрочем, лечащего врача Грейс Уиллисон интуиция не подвела. Он и правда кое-что упустил — опухоль в верхней части желудка. Ну и что теперь проку от этого диагноза? То ли опухоль, то ли склероз, то ли сердечная слабость — вот что ее убило. А может быть, дама просто-напросто решила, что с нее хватит, повернулась лицом к стене и умерла. В ее состоянии скорее удивляло не то, что она умерла, а то, ради чего она продолжала жить. Врач понемногу приходил к мысли, что вообще большинство больных умирают именно тогда, когда решат, что им пора умереть. Только такой-то диагноз в свидетельство о смерти не впишешь.

Врач накорябал заключение по результатам вскрытия Грейс Уиллисон, дал последние указания ассистенту и, толкнув качающуюся дверь, отправился к другой смерти, другому телу — навстречу своей настоящей работе, как он подумал с чувством, весьма похожим на облегчение.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ ТУМАН НАД МЫСОМ

I

Церковь Всех святых в Тойнтоне представляла собой лишенную какого бы то ни было интереса реконструкцию более ранней постройки. К ней примыкал двор с треугольником выкошенной травы, расположившийся между западной стеной, дорогой и рядом унылых домиков. Могилу Виктора Холройда, указанную Джулиусом, отмечал прямоугольный холмик, неуклюже обложенный травянистым дерном. Рядом с ним простой деревянный крест указывал место, где погребли прах отца Бэддди. Грейс Уиллисон предстояло лечь рядом. На похоронах присутствовали все обитатели Тойнтон-Грэйнж, кроме Хелен Рейнер, оставшейся присматривать за Джорджи Алланом, и Мэгги Хьюсон, чье отсутствие никто не комментировал. По-видимому, все принимали это как должное. Однако Дэлглиш, приехавший один, был удивлен, увидев напротив крытого прохода «мерседес» Джулиуса, припаркованный рядом с тойнтонским автобусом.

Двор был довольно тесным, а тропа меж надгробий узкой и заросшей, и поэтому потребовалось немало времени на то, чтобы подкатить три инвалидных кресла к вырытой могиле.

Местный викарий уехал в отпуск, а его заместитель, по всей видимости, ничего не знал о Тойнтон-Грэйнж и весьма удивился при виде четырех плакальщиков в коричневых монашеских балахонах. Он спросил, уж не францисканцы ли приехали, чем вызвал у Дженни Пеграм приступ истерического хихиканья. Ответ Энсти — хотя Дэлглиш его не слышал, — кажется, не убедил священника. В итоге заместитель викария, озадаченный и неодобряющий, провел церемонию на тщательно рассчитанной скорости, будто хотел как можно быстрее очистить двор от заразы самозванцев. Горстка участников похорон спела по предложению Уилфреда любимый гимн Грейс «О ангелы». На взгляд Дэлглиша, этот гимн больше прочих не подходил для любительского исполнения, да еще без аккомпанемента. Неуверенный, нестройный хор голосов надтреснуто и визгливо выводил мелодию, разносившуюся в ясном осеннем воздухе.

Цветов не было. Их отсутствие, густой запах свежевскопанной земли, янтарные лучи осеннего солнца, вездесущий запах дыма, даже ощущение незримых вопрошающих глаз, что с болезненным любопытством подглядывали в просветы живых изгородей, — все это вызвало у Дэлглиша до боли отчетливые воспоминания об иных похоронах.