Черная богиня

А потом резко вскочил на ноги и бросился прочь с дороги под прикрытие изломанных богами скал. Почему он спрятался? Кого испугался? Утренняя тишина была совершенна в своей неповторимой красоте, ветер еще спал в своей пещере. Ничто не мешало жизни великого, блестящего на солнце молчания.

Лунные горы. Лучшего имени извращенный человеческий ум уже не сможет придумать никогда. И тут, разрывая тишину, нежно, добродушно даже прозвучал удар гонга. В горах! Нет, это точно был гонг, только очень большой, очень-очень… А потом ему ответил второй, третий, четвертый… Со всех четырех сторон света приветствуя воскресение солнца, вновь победившего ночь.

Алексей замер, ожидая чего-то еще. Утренний концерт давно закончился; он смолк так же таинственно, как и начался, зависли сытые звуки в быстро согревающемся воздухе диких гор.

«Я на верном пути, – подумал Холодов. – Я попал в страну, о которой никто еще не знает». И внезапно задохнулся. Задохнулся от безумного страха за Веронику – страха необъяснимого, не имевшего ничего общего с обычным беспокойством за ее жизнь. Перед ним приоткрывались врата тайны, а шансы на возвращение из тайны были равны нулю.

Алексей переждал еще пару минут, а потом, крадучись, двинулся вперед, чуть в стороне от дороги, перебегая из одного укрытия в другое. Издалека вновь послышался непонятный шум. Холодов бросился на землю, спрятавшись за выступом скалы.

Шум все приближался, становился плотнее, пока не превратился в топот многих пар ног. Холодов втянул голову в плечи. «Я сошел с ума, – почти радостно подумал он. – Холодов, ты сошел с ума! Колонна демонстрантов в Лунных горах! Ляг-ка ты, дружок, поудобнее да вздремни пару часиков! Твои нервы уже не выдерживают».

А потом он увидел их: группу солдат, марширующих по четыре человека в ряд, во главе с офицером… они прошли мимо, вниз по дороге, выдрессированные, как гатчинские гренадеры у Павла I. Солдаты в мундирах, больше напоминавших черную чешую, на головах шлемы необычной формы.

Они молча маршировали мимо. И только шум их шагов перебивал тишину. Мужчины с кожей цвета «кофе с молоком» и европейскими чертами лица, ни единого намека на негроидную расу. Красивые лица, гордые, классически совершенные.

Холодов тихо лежал за скалой, украдкой наблюдая за колонной солдат.

«Значит, все это – правда, – думал он. – Значит, это не галлюцинации! Я попал в государство, о существовании которого даже не подозревает наш мир. Они живут, словно пришельцы с другой звезды, живут среди нас!»

Он уткнулся головой в траву. Джип! Они найдут его джип!

И внезапно с ужасом понял, что джип ему больше никогда не понадобится.

…Обнаженный мальчик неподвижно лежал на ложе из слоновой кости, дыхание его было абсолютно спокойно, ровно вздымалась и опускалась грудь – единственный признак того, что это тело все еще живет.

Павел склонился над больным, все еще не решаясь прикоснуться к нему. На первый взгляд мальчик не казался ни истощенным, ни перекормленным… красивый подросток, может, чуточку высоковатый для этого возраста, с хорошо развитым телосложением тех классических пропорций, которые довелось ему видеть в этом загадочном городе почти на каждом шагу.

– Могу ли я осмотреть его? – осторожно спросил Савельев.

– Конечно, – мрачно ответил Домбоно. – Я только хочу предупредить вас. Если вы прикоснетесь к нему, вы прикоснетесь к богу! И тогда его судьба – ваша судьба.

– Да говорили же вы это, говорили! Но я рискну.

– Вы должны осмотреть его! – прозвенел за спиной Савельева металлический голосок Сикиники, царицы Мерое. – Я обещаю вам жизнь и возвращение в ваш мир.

– Но я-то ничего не могу пообещать вам взамен, вот в чем беда, – Савельев торопливо скинул мятый пиджак. Словно из ниоткуда в комнате появилась огромная золотая чаша, наполненная приятно пахнущей водой. Павел негромко ахнул. Он ведь не видел и не слышал, как ее сюда вносили. Савельев осторожно опустил руки в воду, чувствуя, как побежали по коже мурашки. Павел торопливо вытащил руки из воды, с удивлением чувствуя, что сейчас он мог бы видеть кончиками пальцев. А дотронувшись до краешка кровати, Савельев понял, что чувствует мельчайшую неровность идеально отшлифованной слоновой кости.

– И в этом мы вас обогнали, – презрительно усмехнулся Домбоно. – Это сок божественного цветка познания.

– И в самом деле чертовски полезная вещь! – Савельев сцепил пальцы, и ему показалось, что его тело насквозь прошило разрядом электрического тока. – Только почему тогда вы позвали меня, врача-недоучку, если ваша собственная медицина владеет такими волшебными лекарствами? Мои познания в медицине совсем не такие… гм… божественные.

– И все-таки… – рука Домбоно скользнула по обнаженному телу мальчика и замерла на левом бедре. Едва заметная волна дрожи пробежала по красивому телу подростка. – Вот уже две зимы после того несчастья на охоте Мин-Ра все труднее и труднее ходить.

– Так значит, его зовут Мин-Ра, – на секунду Савельев устало прикрыл глаза.