Черная часовня

– Бумага немецкая, – заявил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Сделана вручную. Очень дорогая. Дюссельдорф. Его несли в кармане или футляре с подкладкой из бархата. Красного бархата. На бумаге остались крошечные волокна. Чернила… сложно сказать без анализа. И… – Он открыл конверт и заглянул внутрь. Его лицо посуровело, и он снова посмотрел на меня. – И кажется, мы имеем дело со смелым, но весьма неосторожным противником. Сильный враг, но не всемогущий. Не бывает всемогущих врагов. Мои собственные расспросы показали, что мистер Нортон покинул Вену. Мой брат обладает кое-каким влиянием в Министерстве иностранных дел. Точнее, во многих отношениях он и есть Министерство иностранных дел. Я телеграфирую ему немедленно. И я бы посоветовал вам сейчас же известить семью Ротшильдов о… еще одной загадочной истории. Их агентурная сеть покрывает все столицы Европы и не имеет себе равных.

Ирен даже не шевельнулась.

Внезапно Шерлок Холмс с силой швырнул конверт обратно на стол. Я подскочила от неожиданности – но не Ирен.

– Мадам! – требовательно обратился к ней детектив.

Встав позади нее, он резко выдвинул из-за стола стул вместе с сидящей на нем примадонной, показав свою удивительную силу. Взяв Ирен под локти, он заставил ее подняться. Потом он повернул ее лицом к себе, но ее глаза по-прежнему продолжали смотреть в никуда, прямо сквозь него.

Я еще не видела такого сурового выражения на лице Холмса: выражения учителя, проповедующего науку стоицизма.

– Мадам, – повторил он, – во время бегства из Богемии вам удалось пять раз провести лучших агентов короля.

Она отвела взгляд и пробормотала:

– Король Богемии – мелкий князек, его агенты не так уж и хороши.

– Но я весьма хорош, – возразил Шерлок Холмс, – однако вы ни на минуту не поверили моему костюму священнослужителя на Серпентайн-авеню, когда я устроил пожар в вашем доме, чтобы вынудить вас достать фотографию, которой король так боялся.

Она слегка повела головой, словно ленивый зверь, отгоняющий жужжащих вокруг него мошек.

– Вы позаимствовали идею у героя Эдгара Аллана По, Огюста Дюпена, из рассказа «Похищенное письмо», – вяло сказала она. – Эти истории на протяжении десятилетий были популярны в Америке, Англии и Франции. Чтобы разгадать ваш замысел, большого ума не потребовалось.

– Но затем вы проявили беспрецедентную смелость, переодевшись в мужской костюм и проследив за мной до самой двери дома двести двадцать один «бэ» по Бейкер-стрит, и даже имели наглость обратиться ко мне по имени и пожелать доброй ночи!

– Плевое дело для актрисы, к тому же вы и не подозревали, что я вас раскусила.

– А потом вы за каких-нибудь несколько часов обвенчались с Нортоном и улизнули из Англии, не дожидаясь, пока мы с королем вернемся на следующий день, чтобы забрать у вас фотографию.

Примадонна лишь пожала плечами.

– Вы – единственная женщина, которой удалось переиграть меня!

– Вы нечасто имеете дело с женщинами.

– Вы сражались в Монте-Карло на дуэли с виконтом и победили его!

– Меня учили фехтовать для мужских партий в опере.

– Вы спасли трон Богемии… дважды!

– Ничтожный, никому не интересный трон, не стоящий того, чтобы на нем восседать или спасать его.

Мистер Холмс, похоже, полностью исчерпал свой репертуар воспоминаний о прошлых триумфах Ирен.

Пока он молчал, побежденный, она медленно подняла на него взгляд:

– Та женщина, прошлой ночью…

– О ней хорошо заботятся. Кто бы мог подумать: она оказалась француженкой. «Исправившаяся» проститутка, так она себя называет. Бедняжка одержима безумной фантазией, что приносила в жертву некоему «Господину» источник собственной греховности, а также греховности всех мужчин, которые использовали ее.

Взгляд Ирен опять скользнул вниз и в сторону, снова уносясь в недоступные нам дали.

После долгой паузы мистер Холмс бесшумно, будто исполняя пантомиму, подхватил свои шляпу и трость и направился к двери. Я последовала за ним, но Ирен даже не заметила нашего отступления.

– Если бы проблема касалась Уотсона… – прошептал он мне на пороге и лишь покачал головой. – Здесь я больше ничем не могу помочь.

– Почему прошлые преступления в Лондоне кажутся вам более перспективным ключом к разгадке, чем нынешние события в Париже? – выпалила я мучивший меня вопрос.

В ответ я получила взгляд, полный раздражения пополам с удивлением.

– Потому что именно там я впервые осознал, что в жестоких убийствах, совершенных в обоих городах, проглядывает острый и изощренный ум, несмотря на варварскую и грубую природу самих преступлений. – Он посмотрел на меня с неким любопытством. – Уверен, что не страдаю предубеждениями и могу восхищаться мужеством женщин в той же мере, что и отвагой мужчин. И еще мне кажется, что в последние несколько дней вам, трем дамам, довелось столкнуться с такими темными силами и ужасными преступлениями, которые свели бы с ума большинство представительниц вашего пола.