Черная часовня

– Немудрено, что у тебя разболелась голова, – заметила я, – после всего, что нам довелось увидеть сегодня.

– Что на самом деле преследует меня, Нелл, так это то, чего нам не довелось увидеть.

– Ты о Джеке-потрошителе?

– Его не видел никто, кроме его жертв.

Я согласилась:

– Мы как те несчастные свидетели из Уайтчепела или констебли, которые натыкались на еще теплые окровавленные тела. Ты считаешь, нам стоит постараться поймать убийцу во время совершения преступления?

– Только если не останется иного выбора. А в подобном деле, боюсь, так и есть. – Она выпрямилась, снова переполненная энергией. – Нелл, ты много читала об этом чудовище. Скажи, чем преступление в Париже отличается от лондонских убийств?

– Есть несколько отличий, – тут же ответила я. У меня куда лучше получается просто констатировать события, нежели проникать в их смысл. – Во-первых, наше убийство произошло внутри здания, в то время как все лондонские зверства были совершены на улице, за исключением последнего из них – убийства Мэри Джейн Келли. Да и в том случае бедная девушка была убита у себя в крохотной комнатушке, тогда как здесь все случилось в большой зале огромного, полного людей здания.

– Которые, однако, ничего не видели и не слышали.

– Так же было и с Мэри Джейн Келли. Соседу показалось, что он слышал одиночный вскрик: «Убивают!», но при этом он ничего не предпринял.

– По крайней мере сосед согласился дать показания. А обитатели дома свиданий изо всех сил стараются замолчать детали происшествия. Уверена, никто и словом не обмолвится о визите принца.

– Вот это мне совершенно непонятно, Ирен.

– Только это?

Я решила не позволять втянуть меня в спор:

– Я говорю про принца. Он собирался… посетить обеих женщин сразу.

– Да, Нелл.

– Обеих? Одновременно?

– Да, Нелл.

– А я слышала, что он очень галантен с дамами…

– Он распутник, Нелл. Слышала о таких?

– Да, конечно. – Я почувствовала, как щеки заливает краска. – Клуб адского пламени[42]. Королева Виктория посвятила всю свою жизнь искоренению подобных аморальных сообществ.

– Без особого успеха. Ее дядюшки, сын и внук – яркие представители тех самых кружков, которое она так старается искоренить.

– Распутник общается со многими женщинами.

Ирен взмахнула рукой в сторону окна экипажа, за которым слышался радостный птичий щебет:

– Со столькими, сколько птиц на деревьях.

– Разве это не… проявление жадности?

– О, принц Уэльский – очень жадный мальчик.

– И я не совсем поняла ваш с ним разговор. Был в нем какой-то нездоровый подтекст. Я не улавливаю твоего отношения, Ирен! Ты всеми силами старалась сохранить репутацию, когда дело касалось короля Богемии, но с принцем Уэльским позволяешь себе намного больше. Будь добра, объясни мне, в чем разница?

Ирен улыбнулась несколько натянуто:

– Разница в том, что король Богемии находится в Праге, в то время как Берти живет в Лондоне и часто бывает в Париже.

– Все равно не понимаю…

– Король Богемии, подобно каждому мелкому князьку, считал, что имеет право на любовницу. Его ошибка состояла в том, что он ожидал моего согласия сыграть эту роль. Роль любовницы, Нелл. Он не распутник, он всего лишь высокородный болван, который рассчитывает на свои королевские привилегии.

Берти же, с его ребячеством, тщеславием и терпимостью к людям, с которыми особа королевской крови не должна иметь ничего общего, включая евреев и опереточных певичек, является настоящим распутником. Он не остановится ни перед чем, чтобы завоевать женщину. Впрочем, завоеванием это трудно назвать. Он получает на одну ночь любую, на кого упадет его взгляд, будь то уличная девка, жена молочника или супруга герцога. Вот так обстоят дела.

– Но тебя-то он не получил! Хотя его манеры были настолько гнусными…

– Берти уверен, что он… что мы… хм.

– Нет! Вы же не… хм?

– Он уверен в обратном – потому что я хочу, чтобы он так думал.

– Но зачем?! Это безумие, Ирен! Ты отказалась компрометировать себя ради весьма реального романа с королем Богемии. Но принц Уэльский…

– С принцем Уэльским мне придется идти на уловки: подкармливать его тщеславие и аппетит, не жертвуя при этом собственной добродетелью. Помнишь, как несколько лет назад принц случайно подслушал беседу об убийстве по новой телефонной установке сэра Уильяма Гильберта – той, что передавала звук прямо с театральной сцены к драматургу домой?

– Конечно, ты была приглашена к нему на ужин вместе с другими исполнителями. Я тогда не смогла сопровождать тебя и теперь ужасно об этом жалею. Ты поняла, что принц оказался свидетелем разговора об убийстве хористки ее высокопоставленным любовником, и применила гипноз, которому научилась в Штатах, где, похоже, сплошь и рядом преподают способы выведывания секретной информации у будущих королей. Не могу сказать, что одобряю сам факт гипноза наследника короны, но…

– Я приказала Берти забыть обо всем, что он мне рассказал, а также внедрила в его сознание одну мысль, которую он не сможет забыть, даже когда чары гипноза рассеются.

– И что это за мысль? Мир во всем мире?