Черная-черная простыня (Сборник)

В последний раз окинув взглядом склеп, Хитров выбрался наружу к друзьям, у которых все уже было готово для кладки.

– Как только Тетлуцоакль окажется внутри, сразу начинаем класть кирпич, – сказал он, забирая у Аньки свой мастерок.

– А он не бросится на нас?

– Бросится, но потом... Вначале убедится, что ожерелье в целости. Он идет по его следу, – ответил Хитров, надеясь, что окажется прав. Филька помнил: когда Тетлуцоакль ворвался к нему в комнату, он тоже первым делом кинулся к ожерелью.

Нырнув за выступ стены, друзья выключили фонарь и затаились. По коридору гулко раскатывались шаги деревянных ног Тетлуцоакля.

Фигурка приближалась мучительно медленно. Казалось, Тетлуцоакль догадывается, что им никуда не ускользнуть. Петька лихорадочно сопел, сжимая в одной руке мастерок, а в другой кувалду.

Возле пролома Тетлуцоакль в задумчивости остановился. Филька буквально ощущал, как круглая лысая голова из черного дерева поворачивается то к ним, то к ожерелью. Это была томительная минута... Наконец, темная тень скользнула в пролом, и оттуда полился голубой свет.

– Давай! Теперь пора! – прошептал Филька.

Они бросились ко входу и стали торопливо класть кирпич, густо бросая с мастерков раствор. Стена росла медленно, томительно медленно, хотя им надо было положить всего десять-пятнадцать кирпичей. Они суетились, толкали друг друга. Анька светила им фонарем.

Друзья уже почти закончили кладку, когда Тетлуцоакль, опомнившись, кинулся к стене и, царапая ее когтями, попытался выбраться. Но Филька уже положил последний кирпич, с чавканьем вставший на место...

«Я доберусь до вас! Доберусь!» – прозвучал у каждого в сознании отвратительный сиплый голос.

Тетлуцоакль в последний раз издал горловой скрежет, потом захохотал – и затих... Это уже потом Петька споткнулся и разбил Анькин фонарь...

В кромешной тьме они проблуждали до утра, пытаясь поджечь глянцевые страницы журнала, которые не горели, а лишь чадили. Только теперь, уже в темноте, Хитров сообразил, что, заложив изнутри единственный известный им ход, они замуровали себя в тоннеле.

И тут, когда они уже отчаялись, Нуль-Хвоста выскочила у него из-под свитера и деловито шмыгнула вдоль стены. Анька с коптящей журнальной страницей устремилась за ней. Вскоре Нуль-Хвоста остановилась и стала обнюхивать едва приметную трещину в стене. Филька поднес к трещине огонек зажигалки, и он чуть отклонился в сторону.

– Сквозняк! – заорал Хитров. – Сквозняк!

Это был первый случай в жизни, когда он поцеловал крысу. Обычно он обходился без таких нежностей. Потом, схватив Нуль-Хвосту на руки, Хитров отступил, а Петька принялся бить по трещине кувалдой. За стеной оказался ход, который вел к той самой лестнице, по которой они выбрались в первый раз...

С той поры прошло уже несколько месяцев – Тетлуцоакля не видно и не слышно, разве что порой они все втроем видят странные сны.

Им снится, как черная фигурка с мерцающими глазами стоит во мраке, оберегая покой фараонова ожерелья, а рядом покачивается на цепях мумия средневекового расхитителя гробниц...

Гость из склепа

Глава 1 ЗАБРОШЕННЫЙ ДОМ

Как-то раз двое приятелей нашли рядом с кладбищем пустой гроб. Один из друзей шутки ради улегся в него и попросил закрыть его крышкой.

Приятель выполнил его просьбу. Примерно через минуту лежавший внутри попросил его выпустить, но крышка не поддавалась, несмотря ни на какие усилия. Приятель подковыривал ее и ломиком, и ножом – бесполезно. Внезапно тот, который был внутри, закричал ужасным голосом.

Крышка откинулась – гроб был пуст.

1

Соваться в заброшенный дом всегда большая глупость. Особенно когда это ТАКОЙ дом. Да только кто же знал, что все так произойдет? Никто не знал, а значит, и нотации читать некому.

Началось все с того, что два балбеса из седьмого «А» – Филька Хитров и Петька Мокренко – «задвинули» физкультуру.

– Ты на физру идешь? Я – нет, я форму забыл, – сказал Хитров.

– И я – нет. Что я, олух – пять километров бежать? – пропыхтел Петька Мокренко.

– Да уж точно, – хмыкнул Филька, бросая косой взгляд на грушеобразную фигуру приятеля.

Сам Филька был маленький, взъерошенный, задиристый, похожий на только что выкупавшегося в луже воробья. Зато Мокренко был здоровенный, толстый и ленивый. Кое-кто называл его «тормозом», но очень осторожно, потому что Петька мог и врезать. Вместе они составляли колоритную парочку, известную всей школе.