Чёрная Дама, Белый Валет (СИ)

Молодой маг вздрагивал от каждого движения туманных псов и с трудом удерживал каменное выражение лица В каком-то смысле он был благодарен этим порождениям тьмы — лучше слегка дёргаться от непреодолимого и вполне естественного страха, чем заснуть в тронном зале Тёмного лорда. Позору же потом не оберёшься!

Впрочем, от смертельной скуки страдал не один Талус.

Старый пер… то есть многоуважаемый Листан усердно хмурился и надувал щёки, но вот взгляд его периодически уходил к мраморным плитам пола, а борода ползла вниз под тяжестью клонившейся головы.

Юный Тёмный лорд, вальяжно развалившийся на троне, лениво закидывал в рот попкорн, вонявший горелым маслом на всю громаду помещения, и зевал, не стесняясь. Между лордом и гостями, рядком сидевшими на мраморной скамье, свернулся кольцами его фамилиар. Огромадная змеюка, поддаваясь всеобщей сонливости, откровенно дрыхла, изредка приоткрывая мутный левый глаз и равнодушно косясь на белых магов.

Талус и лорду, и змею откровенно завидовал. Враги могли вести себя как им угодно. А где-то в глубине души он ощущал некое единение с ними, слабенькое, но совершенно однозначное. Нудная всё-таки штука — бюрократизм! Но иначе назвать происходящее в зале было просто невозможно.

Двое бюрократов спать явно не хотели и не скучали ни секунды. Советник его темнейшества монотонно зачитывал вслух пункты нескончаемого списка, раскручивая по ходу свиток пергамента, а глава Белого Совета внимал, подавшись вперёд, злобно поблёскивая глазами и шумно дыша. На лице Аргариута блуждала фальшивая улыбка. Именно блуждала: когда он начинал говорить, улыбка исчезала, когда замолкал и слушал — возвращалась снова.

— Зеркало артефактное, в кованой раме работы мастера Бенвениуса Челланского, возрастом восемьсот лет, в раме более позднего периода — семьсот пятидесяти лет. Бесценно как по форме, так и по содержанию. Разбито до невозможности восстановления, рама погнута… В результате полностью утеряна возможность получения арканских специй соответствующего Листа Книги Мира… Чайный сервиз из коллекции Заруания Четвёртого, короля с восемьсот четвертого Листа…

— Не знаю такого короля! — живо возразил глава Совета.

— Напрасно, тончайший фарфор, ублажающий глаза, — вздохнул Кормчий Дикой Охоты и вновь вернулся к свитку. — На двенадцать персон… Разбито вдребезги пять чашек, девять блюдец, трещина на молочнике, у сахарницы отбита ручка… Возраст сервиза — более двух тысяч лет. Невосстановимо…

— Позвольте, герцог! Что значит — невосстановимо?! Прошу внести изменение — «частично утерян»!

— Склеенная заклятьями чашка представляет собой магическое изделие, а не предмет из сервиза стоимостью в кошель брильянтов, — не меняя тона, пояснил Кормчий. — Так… Гобелен, собственноручно изготовленный прапрапрабабушкой его темнейшества лорда Кайтэла. Изорван осколками зеркала и засыпан штукатуркой…

— Тоже артефакт?

— Нет. Но ценнейшая семейная реликвия. — Герцог вздохнул и продолжил: — Канделябры золотые, количеством пятнадцать единиц, ручной работы, сплющены до полной неузнаваемости, эксплуатации и восстановлению не подлежат. Также…

— Артефакты?

— Нет. Но канделябры были безмерно любимы прапрадедом лорда Кайтэла. Семейная реликвия. Также ковёр персидский…

— Простите, чей?

— Необразованность, милейший, сгубила далеко не одного хорошего мага. Персидский, значит… Э-э-э… Так-с, длина ворса, густота, качество… ну это ладно… Бесценен в силу древности и своей красоты, отказной артефакт, который…

— Простите, какой-какой?

— Отказной. Летать отказался лет триста назад. Из уважения к его возрасту настаивать и применять иные формы убеждения не найдено нужным. Также торшер розового стекла, четыре штуки… Хм-м… Странно! Я точно помню, что было пять! А-а, один уцелел… Просто чудом каким-то, право, здесь вам, Аргариут, повезло. Работа мастера из пять тысяч двести…

На именовании Листа, откуда были родом торшеры, молодой маг всё же уснул и очнулся от тычка в бок и злобного шипения:

— Талус, тьма тебе!..

Он едва не подскочил на месте и уставился на Тёмного лорда, который сидел уже на краешке трона, уперев ладони в коленки, и — о хвала свету! — обращался к своему советнику.

— …и чашечку кофе! Побольше.

— Желание моего лорда — закон! — поклонился герцог Шэрр, и перед его темнейшеством возник круглый подносик с исходящей паром огромной кружкой.

По залу поплыл аромат кофе, корицы и кардамона, и Талус не удержался, с наслаждением втянул носом воздух и подавил тяжёлый вздох.

— Итак, господа белые, список имущества, пострадавшего и утраченного в результате бесстыдного ограбления Чёрного замка…

— Я попросил бы… — попытался вмешаться Аргариут.

— Просьбы изменить формулировку здесь неуместны! Так… Список я дочитаю вам позже и передам копию. Сейчас же, волей его темнейшества, предлагаю обсудить основную проблему инцидента.

— Какая ещё основная!..