Черная дюжина. Общество смелых

В 1988 году произошел такой интересный эпизод — вызов Васильева в КГБ в связи со слухами (распространившимися накануне 1000-летия крещения Руси, подхваченными и прессой, публиковавшей интервью с различными чинами из МВД, заявлявшими, что органы «сделают все от них зависящее…») о предстоящих еврейских погромах. 28 мая на черной «Волге» Васильева отвезли на Кузнецкий Мост. «Там, — рассказывал он, — начинают расспрашивать: «Как вы себя чувствуете?» Я говорю: «Я что, в поликлинику попал?» Они смеются. Начинают дифирамбы петь: «Вот, вы такой-сякой, делаете такое полезное дело, мы вас так уважаем». Потом вдруг дают какую-то бумагу: «Подпишите протокольчик». А в бумаге написано: «Вы предупреждаетесь о том, что занимаетесь антиобщественной деятельностью», а ниже все строчки пустые. Я говорю: «Вы ничего не перепутали? Сейчас ведь не 37-й год? И вообще я должен вас предупредить, что если я не выйду отсюда через час, то через пару часов здесь на улице будут стоять полторы тысячи человек».

К слову сказать, во всех своих интервью Дмитрий Васильев всячески открещивается от обвинений в антисемитизме. В антисемитизме, считает Васильев, «обвинять надо и самого Маркса и Ленина». При всем этом Васильев считает себя «крутым антисионистом», а социализм и коммунизм — «сектантством иудаизма». «Я не выступаю против еврейской культуры, всего народа. Я против тех, кто губит Россию, — говорил он. — Сюда я причисляю и сволочей русских, которые предали и продали Родину. Они должны в первую очередь получить по морде. Недаром говорят: бей своих, чтобы чужие боялись». Главный же враг, по мнению Дмитрия Дмитриевича, это интернационализм, «являющийся прибежищем политических шлюх».

Тогда же к Васильеву (и это фиксировалось на видеопленку) приходили старые и молодые евреи, желавшие принести себя первыми в жертву во имя еврейского народа. Дмитрий Дмитриевич наставлял их: «Ребята, неужели вам в двадцатом веке не стыдно в такой дремучей темноте жить? Возвращайтесь в Малаховку и передайте своим евреям, чтоб они не валяли дурака, что чиркнутая спичка может вызвать большой пожар»… «Они, — рассказывал Васильев, — ушли успокоенные, даже какие-то просветленные».

С телевидением отношения у Дмитрия Дмитриевича были натянутые. Однажды на вопрос о том, какие программы ТВ он предпочитает, Васильев ответил, что смотрит только выпуски новостей. Остальные же программы получили такую оценку: «Мерзость, именуемую телевидением, спокойно смотреть нельзя, это метастазы, они могут проникнуть в мозг, а я стараюсь держать его стерильным… Я не дурак, не сумасшедший, не плебей. Думаю, в Риме просто отсекли бы голову тем, кто осмелился бы показать то, что демонстрируется по нашему телевидению… Из этого ящика какой-то ужас льется — примитив, похабень, порнография, издевательство над человеческими чувствами…»

Вероятно, по аналогии с одеянием чернецов офицеры «Памяти» одеты обычно в черные мундиры с погонами, причем погоны васильевского мундира поразительно напоминали погоны генерала царской армии. Любовь к полувоенной атрибутике сочетается у Дмитрия Васильева с многочисленными высказываниями о «вооруженном миролюбии» «Памяти» (его лозунги — «За оружие берется только слабый», «Союз веры, оружия и любви — это наша общая победа!». «…Пусть это прозвучит нескромно, я считаю себя сильным и умным. Поэтому стараюсь убивать словом и разумом. Вот если попрут с оружием…»), о том, что «Национально-патриотический фронт в юбках ходить не собирается», и о неприязни к тем его членам, у которых «кулаки чешутся».

Эйфория вокруг его имени не отучает от осторожности. В январе 1991 года в квартире Васильева вспыхнул пожар от подложенного, по его словам, в отсутствие хозяев пиротехнического устройства. Жертв не было, злоумышленников поймать не удалось. Мельком упоминал Васильев и о покушении на него («…меня подкарауливали у подъезда с ножом, пытались воткнуть в горло. Уголовщина?») и заявлял, что эти «сложности» начались после известного вызова в КГБ и предупреждения об «антиобщественном образе жизни», что было сделано по указанию тогдашнего члена политбюро Александра Яковлева, «чудовищного русофоба, купившего себе биографию».

«Мы живем, — говорил Васильев о себе и соратниках своих — за колючей проволокой в оккупированной зоне, и я не собираюсь раздеваться перед захватчиками…»

Глава 3. «Память» идет к Ельцину. Из обороны в наступление

Встреча Васильева с представителями КГБ в 1987 году не была случайна. Уже тогда, на слишком уж яркую, эпатажную для рядового советского обывателя «Память» было обращено внимание аппарата коммунистической партии. И принято решение о ее ликвидации. По замыслу комитетчиков, для разгрома организации было необходимо арестовать самого Дим Димыча и основной костяк — более двухсот человек.