Черная дюжина. Общество смелых

И подобных примеров множество, — добавляет Васильев, — но мы не ропщем, не сетуем — Бог всем судья. А выводы сделать необходимо. Мы не хотим быть козлами отпущения или мальчиками для битья, слепыми батраками в чьих-то политических играх. На основе личного опыта мы наконец-то поняли, что бороться со следствием можно до бесконечности. Для того чтобы вылечить организм, необходимо уничтожить злокачественную опухоль прежде всего, а что проку отсекать метастазы. Сизифов труд не для нас. Однако чем пытливее и глубже мы проникали в тайный механизм русской трагедии, тем ощутимее чувствовали давление со всех уровней государственной власти. Оказывается, русский вопрос в нашем, прежде всего, русском государстве — табу. И тогда я сказал — господа, вы все превратились в информативных потребленцев. Вы все только жаждете знаний, чтобы вам все время давали что-то жарененькое. А давать отдачу, то есть как бы выражать сопротивление своей внутренней зрелостью, — на это вы не способны! Так вот, идите и созревайте! А когда поймете, что враг уже в ваших квартирах, и надо вооружаться и изгонять его оттуда, тогда, наверно, и буду нужен я, — заключает воевода.

Итак, 31 мая 1988 года состоялось историческое событие для «Памяти». На собрании в Донском монастыре «Память» решено было именовать по-новому, в названии появилось слово «фронт», и советом было решено ввести знаменитую черную форму, которая станет самым главным визуальным символом фронта «Память». Вскоре возникают отделения НПФ в различных русских городах — Новосибирске, Екатеринбурге, Липецке и др. Символом «Памяти» становится колокол, будящий спящую Россию.

Председатель «Памяти» (избран после смерти Дмитрия Васильева) Николай Скородумов вспоминает:

— Дим Димыч предложил для членов совета китель, сделанный из бостона в Академии Генерального штаба, галифе и сапоги. Все в традиции, но такого сочетания нигде в армии нет. Кроме того, мы не имели права повторять государственную форму. Создавались эскизы, как раз сын Васильева Сергей был художником. Для бойцов мы взяли за основу гимнастерки. Дальше шла шинель, фуражка. Все в исторической традиции. Сначала то были белые рубашки, которые перекрашивали в черный. Часто спрашивают: почему именно черный цвет? К сожалению, у советского человека все намешано в голове, своего понимания мало. Поэтому мы отвечали очень просто: «А почему монахам такой вопрос не задаете?» Черный — цвет аскезы. Страна гибнет, чего радоваться… Потом пошли погончики, шевроны, знаки отличия. Это все прерогатива Васильева была, он поднял исторический пласт православной и монархической геральдики и уже оттуда, не просто что попало, но с исторической точки зрения обоснованное, он взял за основу формы.

После рубашек появились знаки отличия. Поначалу их тоже кустарным способом гравировали. На погонах были орлы, потому что звезды для нас совершенно неприемлемы: два орла — подполковник, один орел — майор. А у Дмитрия Дмитриевича был специальный погон воеводы.

Награды были из серебра, а для рядового состава — из мельхиора. Давали по заслугам — кто как отдавал себя служению «Памяти». Дело в том, что у нас к наградам совершенно спокойно относились. Когда вышла медаль «850 лет Москвы», многие ее получили, так как мы занимались восстановлением храмов, монастырей по Москве. Мы же восстанавливаем наше Отечество, а восстановление Отечества надо начинать со святых мест, — вспоминает Скородумов.

В газете «Панорама» журналист Сергей Митрохин описывает свое впечатление от угрожающего вида чернорубашечников «Памяти»:

«14 июня между 5 и 6 часами вечера по Арбату прогуливалась колонна бойцов Национально-патриотического фронта «Память». Отсутствие вождя НПФ, самого Д. Д. Васильева, никак не сказалось на порядке в ее рядах. 15 шеренг по четыре человека в каждой были обмундированы в черную с головы до ног униформу: куртки, штаны, сапоги военного покроя. На корпусе — портупея, несколько проигрывающая от отсутствия кобуры. В авангарде колонны шли ветераны движения с двумя большими эмблемами на груди, одна из которых изображает Георгия со змием. На погонах у всех — маленькие двуглавые орлы. Возрастной состав авангарда — 30–50 лет. Были и старцы. Заднюю (и большую) часть колонны наполнял молодняк.

Черная шестидесятка продефилировала до Арбатской площади, на подступах к которой расстроилась по причине густой толпы; затем повернула обратно и опять как-то сама собой выстроилась. Разнузданные арбатские музыканты, певцы и художники вызывали у воинов незлобивое удивление, приправленное горечью укора: не хотят люди работать!»