Черная Дорога

– Факел слабоват, – сказал Тарамис. – Но это должно быть здесь, внизу.

Он тянулся, насколько хватало руки, но тщетно. Свет просто не достигал берега.

Вытащи меч, – сказал в голове Дэррика Мэт Харинг.

– Мэт? – прошептал моряк.

Чувство вины вернулось, нанеся мощный удар, разрушая мир, воцарившийся в его душе, и стало очевидно, что сбежать от этого не удастся. Принять свою смерть куда легче, чем смириться с гибелью Мэта.

Вытащи меч, - повторил далекий голос Мэта.

Дэррик обернулся, хотя и знал, что не найдет друга стоящим за своей спиной, как казалось на слух, и посмотрел на собравшихся на корме воинов, ожидающих, когда Тарамис даст им знак приступать к следующему действию.

Меч, чертов ты дурак! – рявкнул Мэт. – Доставай свой проклятый длиннющий меч. Это поможет и тебе, и тем, кто с тобой.

Дэррик потянулся за правое плечо, почувствовав боль слева, там, где прошла стрела, и нащупал рукоять меча Хоклина. По пальцам пробежало покалывание, и меч словно сам прыгнул к нему в руку. Он вытащил оружие – длинную и широкую полосу наточенной стали, покрытой боевыми шрамами.

Тарамис и другие бойцы пытались разогнать фонарями и факелами, взятыми на грузовозе, тени, окутавшие берег.

– Может, кому-нибудь спуститься туда? – предложил Рамбал.

– Человек сойдет с корабля, а вдруг лоханку снесет? – буркнул Палат. – Нет, нам надо держаться за эту старую шаланду, если мы вдруг соберемся смыться отсюда.

– Лучше бы мы попытали счастья на улицах, – вздохнул Рамбал. – Если мы и выведем корабль из гавани, нас все равно догонят. У нас же нет опытного экипажа, чтобы управляться с этими парусами и веревками.

Назови меч по имени, - приказал Мэт.

– Мэт, – снова прошептал Дэррик, страдая так, словно только что стал свидетелем смерти друга.

Нет, он не вообразил себе голос Мэта: он был реален – и звучал в его голове.

Назови меч по имени, неповоротливый ты простофиля, - опять велел Мэт.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спросил Дэррик.

То же, что и ты, - ответил Мэт, – только вижу я все, черт побери, получше тебя. А теперь призови силу меча, прежде чем вас снесет с этих скал и швырнет прямо в лапы стражи. Нам сегодня надо еще кое-куда сходить.

– А как мне призвать меч? – спросил Дэррик.

Выкрикни его имя.

– Какое имя?

В замешательстве Дэррик просто не мог вспомнить.

Гнев Грозы, - терпеливо напомнил Мэт.

– Ты жив?

У нас сейчас нет времени разбираться в этом. Мы в трудном положении, а ведь надо еще побороться с Кабраксисом.

Корпус парусника снова заскрежетал о камни, качнувшись еще сильнее, чем прежде. На миг Дэррику показалось, что судно сейчас освободится.

– Гнев Грозы, – сказал Дэррик, сжав эфес обеими руками, не зная, чего ожидать. Непривычная вибрация снова пробрала его до костей.

Мгновение – и холодный голубой свет побежал по клинку. Но жара в нем не было, и, несмотря на яркость, сияние это не резало глаза.

Испускаемый мечом магический свет легко рассек тьму, запеленавшую речной берег. Голубые отблески задрожали на воде, вливающейся в разрушенную секцию восьмифутовой сточной трубы, проходящей под церковью. Столкновение корабля с берегом разрушило парапет и открыло канализационный туннель – и для глаз, и для входа.

– Вот она, – объявил Тарамис.

А Дэррик прошептал:

– Мэт.

Ответа не последовало, лишь самый обычный бриз прошелестел в провисших снастях.

Парусник, груженный китовым жиром, взбрыкнул снова, скользнув на четыре-пять футов назад, почти сойдя с мели.

– Мы теряем корабль! – воскликнул Тарамис. – Вперед! Быстрее!

И он перешагнул через поручни и ступил на берег во главе отряда.

Иди! - шепнул Мэт в сознании Дэррика – голос его был теперь еще дальше, чем прежде.

Ошеломленный, желающий знать, как мог Мэт говорить с ним, терзаемый мыслью, что друг, возможно, действительно как-то выжил, Дэррик перелез через перила, покидая корабль в тот момент, когда парусник опять дернулся. Еще один толчок течения – и корабль освободится. Оказавшись на отмели, Дэррик бросился вперед.

И сразу приземлился в грязь – сапоги разъехались, он поскользнулся, взмахнул руками и плюхнулся лицом в холодную вязкую дрянь. Течение реки омыло его, промочив до нитки и бросив в озноб. Рана же в боку, напротив, горела, словно пронзенная раскаленной сталью.

Остальные бойцы попрыгали вслед за ним, большей частью тоже оказываясь в скользкой тине, но последние воины высадились уже в реку, и, если бы остальные не помогли им, их бы унесло течение. Пока люди собирались вместе, «Лазурный зефир» служил им защитной стеной. В бок корабля втыкались стрелы, летящие с приближающегося судна охранников.