Черная дыра. Как Европа сделала Африку нищей

Значительный упор делается на том, что африканские правители и остальное население получали от Европы в обмен на пленников потребительские товары, обеспечивая тем самым свое «благосостояние». Подобная установка не учитывает тот факт, что часть европейского импорта подавляла оборот африканской продукции своей конкуренцией, не принимает во внимание, что ни один товар из длинного списка европейского импорта не имел отношения к процессу производства, т. к. в основном это были товары, которые быстро потреблялись или накапливались, не получая полезного применения. И совершенно не учитывается, что большинство ввозимых товаров, включая продукты питания, были наихудшего качества даже по стандартам массового спроса – дешевый джин, дешевый порох, дырявые горшки и котлы, бусы и прочий разнообразный хлам. Из вышеизложенной установки делается вывод, что некоторые африканские королевства стали экономически и политически сильнее в результате торговли с европейцами. В качестве примеров приводятся могущественнейшие из западноафриканских королевств, такие как Ойо[64], Бенин[65], Дагомея и Ашанти[66]. Ойо и Бенин действительно были могущественными, но только пока не вступили в конфликт с европейцами, а Дагомея и Ашанти хоть и стали сильнее за время европейской работорговли, корни их достижений уходят в предшествовавшую эпоху. Вообще – и это самое слабое место в аргументации апологетов работорговли, – если какое-либо африканское государство в период участия в ней приобрело бóльшую политическую мощь, это вовсе не значит, что именно продажа людей была тому причиной. Эпидемия холеры может унести тысячи жизней, но население страны все равно продолжит расти. Рост населения, очевидно, происходит вопреки, а не благодаря холере. Этой простой логикой пренебрегают говорящие о том, что Африка выиграла от работорговли с Европой. Ее пагубное влияние не вызывает сомнений, и даже если казалось, что государство в те времена развивалось, можно сделать простой вывод: оно развивалось вопреки неблагоприятным эффектам этого процесса, принесшего больше вреда, чем холера.

Такая картина вырисовывается при внимательном изучении, например, Дагомеи. Эта страна делала все возможное, чтобы развиваться в политическом и военном отношении, хотя и была связана узами работорговли, но в конечном итоге последняя все же подрывала экономическую основу общества и вела его к упадку. Некоторые аргументы об экономической выгоде от торговли невольниками с европейцами сводятся к тому, что вывоз миллионов пленников стал способом предотвратить голод в Африке! Попытки ответить на это были бы утомительной и пустой тратой времени. Но, вероятно, чуть менее прямолинейная версия этого же аргумента требует ответа. Она гласит: Африка получила выгоду, поскольку в процессе работорговли с американского континента завезены новые продовольственные культуры, ставшие основными продуктами питания. Эти культуры, маис и маниок, действительно основные продукты питания с конца XIX века и в нынешнем столетии. Но распространение сельскохозяйственных растений – это одно из наиболее привычных явлений в человеческой истории. Многие культуры изначально произрастали лишь на одном континенте, а затем социальные контакты приводили к их появлению в других частях света. У работорговли в этом смысле нет какого-то особого значения, обычные формы торговли обеспечили бы тот же результат.

Сегодня для итальянцев продукты из твердых сортов пшеницы, такие как спагетти и маккерони, являются главными продуктами питания, большинство же европейцев употребляют картофель. При этом итальянцы восприняли идею спагетти от китайской лапши после возвращения Марко Поло из Китая, а картофель европейцы заимствовали у американских индейцев. Ни в одном из этих случаев европейцы не были порабощены чтобы получить блага, являющиеся достоянием всего человечества. Но африканцам говорят, что европейская работорговля, принеся маис и маниок, способствовала нашему развитию. Все идеи, разобранные выше, взяты из книг и статей, опубликованных недавно, и это результаты исследований крупных британских и американских университетов. Вероятно, это не самые распространенные идеи даже среди европейских буржуазных ученых, но они демонстрируют усиливающуюся тенденцию, которая может стать новой господствующей точкой зрения в ведущих капиталистических странах, что великолепно согласуется с их сопротивлением дальнейшей экономической и интеллектуальной деколонизации Африки.

В определенном смысле лучше игнорировать подобный бред и оберегать нашу молодежь от его влияния, но, к сожалению, один из аспектов современной африканской отсталости заключается в том, что капиталистические издатели и буржуазные ученые правят бал и способствуют формированию мнений по всему миру. По этой причине работы, оправдывающие работорговлю, должны обличаться как расистская буржуазная пропаганда, не имеющая отношения к реальности или логике. Это вопрос не столько истории, сколько современной освободительной борьбы в Африке.