Черная Ганьча

- Вы убеждены, что справитесь с океанским лайнером, подполковник? Михеев словно отгадал его мысли.

Подковырка задела, и Голов ответил сердито:

- Высшей должности я не просил. А с этой, что мне доверили, покамест справляюсь. Во всяком случае, до сего дня таких упреков не слышал... даже от вас, товарищ генерал. И вообще я не понимаю, для чего затеян этот разговор. Отряд выглядит не хуже других пограничных частей, вот уже который год числится в передовых. Не само по себе это пришло, наверное, и я руку приложил к достижениям. - Он понял, что последнее слово сорвалось с языка бесконтрольно и некстати, хотел было исправить промашку, но опоздал.

Михеев едко откликнулся:

- Я бы не сказал, что вы страдаете избытком скромности. - Он выпростал ноги из-под накидки, оперся руками о землю и молодо, незаметным рывком, поднялся на ноги. - Пройдемтесь, вон в тот дубнячок. Это, кажется, и есть Дубовая роща?

- Так точно, товарищ генерал, она.

- Кабаньи тропы дальше и влево? - Михеев одернул на себе тужурку.

- Полтора километра до Кабаньих.

Они вошли в Дубовую рощу, пропахшую грибами, ржавеющим к осени папоротником. Но сильнее всего пахло дубовым листом - как спиртом.

- Люблю лес, - сказал Михеев. - Особенно в эту пору. А вы, Алексей Михайлович?

Голов тоже понимал и любил лес, его пьянящий медвяный воздух, прогретый нежарким солнцем, - дыши не надышишься. Медленно идешь, боясь потревожить лохматых пчел в сиреневом вереске или нечаянно наступить на красавца красноголовика. Сейчас он не примечал окружающего, в нем говорила обида, слова Михеева задели за живое.

- Как всякий нормальный человек, - ответил он на вопрос.

После обильных дождей дружно пошли грибы.

Михеев часто останавливался, ахал, чуть не стонал.

- Какое чудо! - Нагибался над боровиком, трогал пальцем коричневую шляпку. - Сколько их! Природа дарит, а мы - мимо. Что же вы, Алексей Михайлович, не прикажете организовать сбор, насушить к зиме? Отличный приварок к солдатскому котлу.

- Еще успеется. Такого добра до первых заморозков... - Он неприязненно посмотрел на тощий генеральский затылок и подумал, что восторгаться природой мог бы сегодня и без высокого начальства.

- Необыкновенно!

Лирика, хотел сказать Голов. Хорошо ему рассуждать. А влез бы в шкуру начальника погранотряда, полазил бы по красотище этой суток двое-трое, падая от усталости сам и людей доводя до изнеможения, вот тогда бы поглядеть, каков ты "на природе".

Михеев же не замечал или умело притворялся, что не видит угрюмости спутника, восторгался природой с присущей горожанину, редко покидающему дом, увлеченностью.

- Завидую вам, - обронил генерал и описал рукой полукруг.

Шли узкой тропой. Михеев руками раздвигал можжевельник. Голов позади приподнимал на уровень глаз то одну, то другую руку, защищая лицо. Вскоре тропа оборвалась у неширокой вырубки, видно давнишней, с потемневшими от времени, но еще крепкими пнями. Поляну окружали коренастые дубы с густой и широкой кроной - деревья одно в одно, как близнецы.

У Голова была своя, выверенная практикой "теория вероятностей", которая редко его подводила. Пользуясь ею, он безошибочно угадывал, когда и с какой стороны ему угрожает опасность, и принимал меры защиты, сообразуясь с обстановкой и собственными возможностями, редко полагаясь на других, так как, в общем, влиятельных друзей не имел.

Недавние разговоры за ухой оставались за гранью сознания, просеиваясь через него, будто сквозь сито, они воспринимались как преамбула к большой и важной беседе, ради которой Михеев предпринял неблизкий вояж из округа на заставу, а сейчас - и эту прогулку в Дубовую рощу.

Голов перебирал жизненные и служебные ситуации последних дней, чтобы определить, какая из них послужила причиной внезапного приезда Михеева и сегодня повлечет неприятную беседу. О том, что именно такой будет беседа, подсказывало чутье.

Человек самолюбивый, ревнительно оберегавший авторитет собственного служебного положения, он часто не замечал своих ошибок и промахов. На это уже не однажды ему намекал Быков.

"Я работаю, - отвечал он. - И того же требую от других. Вот и вся философия. Сгоряча, может, кого и задену, но это для пользы дела...

Работал он много, не считаясь со временем. И философию свою, как и "теорию вероятностей", пересматривать не был намерен.

Вслед за Михеевым он свернул налево, к Кабаньим тропам.

Михеев теперь не задерживался возле грибов, шел вперед, слегка наклонив голову, будто вслушиваясь в размеренные, с небольшими перерывами звуки - в осиннике стучал дятел. День так и не разгулялся, но было тепло и парило. Михеев расстегнул тужурку.

- Вы часто бываете на шестнадцатой, - не оборачиваясь, заметил генерал.

- Приходится. Застава дальняя... И все такое... Лес кругом. - Голов подумал, что Суров нажаловался.

- Туманно. - Михеев остановился, обождал Голова. - Я заглядывал в погранкнигу. Пространно пишете, часто повторяетесь. Лучше бы реже.

- Не люблю оставлять подчиненных без догляда, товарищ генерал.

Генерал достал из кармана массивные золотые часы, взглянул, спрятал.