Черная Ганьча

У муравейника дорога раздваивалась, образуя угол, - отсюда можно пойти на Гнилую тропу, к заставе. Колосков подумал о старшине, и ему стало совестно: замотался старик один. А тут еще стройка эта: приходится врать, изворачиваться, чтобы хоть что-нибудь успеть до возвращения капитана. И лейтенанта втянули в стройку. Правда, для самого же Холода... А что с того? Перед Холодом Колоскову вдвойне неудобно - знает старик, кто поселится в его квартире.

Незаметно прошел километра два с лишним. От поселка полз, переваливаясь на ухабах, пустой лесовоз, висела пыль, и ветер относил ее влево, на лесосеку. Колосков с надеждой подумал, что, возможно, на этой машине подъедут Лиходеев с Шерстневым, но машина, обдав его гарью выхлопных газов, прошла мимо - в кабине сидел один шофер.

Хотел возвращаться, чтобы отпустить домой Христофорыча, да и наступило время Альфу кормить, и тут от поселка снова вздуло пыль, показалась легковая машина. Коричневая "Волга", провожаемая тучей пыли, прыгала с ухаба на ухаб.

"Начальник отряда!" - испуганно подумал Колосков. Прятаться было некуда. Подполковник, конечно, заметит старшего сержанта и спросит, что он здесь делает.

А что сказать?

Пока раздумывал, что ответить подполковнику Голову, машина притормозила, пыль пронеслась.

Став "смирно", Колосков вскинул руку к фуражке.

Хлопнула дверца "Волги", с хохотом выскочил Шерстнев:

- Вольно! Сам был рядовым. - Козырнул: - Карета подана, товарищ старший сержант. - Сделал широкий приглашающий жест: - Садитесь. Подполковник Голов прислал за вами персональный транспорт. - Под усиками дрожала губа, хитро смотрел прищуренный глаз. - Живем не тужим. А денежки - вот они.

- Вас с Лиходеевым за смертью посылать.

Шофер просигналил, и Шерстнев заторопил:

- Подполковник ждет, едем. Велел всех забрать на заставу.

Обратно ехали в переполненной машине. По дороге Шерстнев стал рассказывать:

- Подполковник нас наколол в поселке, в хозмаге. Я маленько нашумел на продавца. "За деньги, - говорю, - жалко вам, что ли?" Продавец ни в какую, таким товаром, мол, хозмаг не торгует. Ну, заливает, вижу. Расшумелся я, как холодный самовар. А тут - подполковник. Прижал к ногтю: "Что покупаете?" Лиходеев посыпался: "Шифер, товарищ подполковник". А там пошло, слово за слово, припер он нас, мы и признались: старшине дом строим. "Холод знает? спрашивает. - Отвечайте вы, Лиходеев". Мне стало быть, не верит. "Никак нет, товарищ подполковник, сюрприз решили преподнести Кондрату Степановичу к ноябрьским праздникам, да вот нехватка". Начальник отряда молчал, молчал, смотрел на одного, на другого. Ну, думаю, сейчас врежет. "К празднику?.. Нет, ребята, к празднику не успеем, - говорит и протирает очки. - Времени мало. И нарушителя серьезного ждем. Невозможно в такие сжатые сроки". "Сделаем, - докладывает Лиходеев. - Мы капитану Сурову обещали. Дали слово. Как же теперь, товарищ подполковник?" "Сундуки вы, парни, вместе со своим капитаном! На такое дело... - Опять стал очки протирать. - На такое дело... Тоже мне конспираторы! Ладно, кончайте самодеятельность, довершат строители. Сейчас некогда, а на той неделе сам приеду взглянуть, чего вы там соорудили".

- Так и сказал? - переспросил Колосков.

- Еще и похвалил.

- Иди ты! - с несвойственной ему горячностью воскликнул Колосков.

- Честно. - Шерстнев на ухо Колоскову прошептал: - Капитана из отпуска отзывают. Телеграмму послали.

29

Суров никогда не думал, что расставание окажется таким тяжким испытанием для него. Он, причислявший себя к категории в общем-то не слабых духом людей, правда, без претензии на некую исключительность, внезапно почувствовал, что не так просто отгородиться от прошлого, от всего, что было в их жизни. И с болью подумал: "Неужели Вера и Мишка останутся в прошлом?" Такое в голове не укладывалось, показалось до нелепости диким, хотя не раз и не два приходило на ум в довольно отчетливой форме: считая себя мужем и женой, врозь жить нельзя; возвращаться на границу Вера наотрез отказалась. Оставался единственный выход, бескомпромиссный, и никуда от него не уйти.

С такими невеселыми думами Суров рано утром вышел из дома, ничего не зная о телеграмме, вышел без определенной цели и часа два бродил по многолюдным центральным улицам, не замечая толчеи, не обращая внимания на бурлившую вокруг жизнь южного города с его многоязычьем и разноцветьем одежд - ему не было дела до города и городу - до него. Лишь мельком подумалось, что сюда его нисколько не тянет.

Казалось бы, пустячная мысль, но она словно подвела черту под трудными размышлениями, разом прояснив ситуацию и ускорив решение - пора восвояси.

Да, загостился, самому себе мысленно сказал Суров и с видом чрезвычайно занятого человека устремился вперед, перебежал улицу в неположенном месте, едва не угодив под троллейбус, и скорым шагом направился в агенство "Аэрофлота" за билетом в обратный путь.

На ближайшие два дня все места распродали.