Черная гора

— Нет, сэр. — Фриц поставил индейку на стол, снял крышку, выбрал кусочек поаппетитнее и протянул его Вулфу. — Это моя собственная мысль. Я знал, что вы пришлете за мной или пожалуете сами, и мне хотелось приготовить для вас соответствующее изречение.

— Поздравляю. — Вулф ловко управлялся с ножом. — Быть принятым за Монтеня — это вершина, доступная очень немногим.

Я собирался только выпить молока, но созданное Фрицем творение из деревенского сыра и свежего ананаса, вымоченного в белом вине, являло собой нечто такое, перед чем не устоял бы даже Вышинский. К тому же Вулф предложил мне крылышко и ножку, поэтому отказываться, сами понимаете, было неудобно. Фриц положил на тарелку всякой вкуснятины и отнес ее Карле, но, когда минут двадцать спустя мы вернулись в кабинет, еда стояла нетронутой. Возможно, Карла была слишком расстроена, чтобы есть, но я ей не поверил. Она просто отлично знала, как раздражается Вулф, когда пропадает хорошая еда.

Вулф сел за стол и хмуро воззрился на нее.

— Посмотрим, сможем ли мы обойтись без ссоры. По твоим словам, ты предполагала, что я буду удивлен, тогда как тебя смерть Марко не удивила. Что ты имела в виду? Чем, по-твоему, я был бы удивлен?

Карла ответила, также нахмурившись:

— Я не… да, конечно. Удивлены, что Марко убили.

— А ты не удивилась?

— Нет.

— Почему?

— Потому что была в курсе его дел. А вы о них знали?

— Подробно нет. Расскажи мне.

— За последние три года он вложил в борьбу за свободу Югославии около шестидесяти тысяч долларов своих собственных денег и еще собрал более полумиллиона. Он семь раз ездил в Италию и совещался там с руководителями освободительного движения, которые пересекали Адриатическое море специально для того, чтобы встретиться с ним. Он отправил отсюда двенадцать мужчин и двух женщин — троих черногорцев, троих словенцев, двоих хорватов и шестерых сербов. Он печатал листовки и обеспечивал их распространение среди крестьян. Он отправил несколько тонн продовольствия и других вещей…

— Оружие? Винтовки?

Она задумалась.

— Не знаю. Это было бы нарушением американского законодательства, а Марко чтил американские законы.

Вулф кивнул:

— И заслуженно. Я не знал, что он был так поглощен этими делами. Значит, ты утверждаешь, что его убили именно из-за них. Что он представлял угрозу для Белграда или Москвы; по крайней мере, постоянно раздражал их, и его решили убрать. Так, что ли?

— Да.

— Белград или Москва?

Карла подумала:

— Не знаю. Конечно, есть люди, которые тайно сотрудничают с русскими, работая по всей Югославии, но в Черногории их больше, потому что она граничит с Албанией, а Албанией управляют русские марионетки.

— Так же, как Венгрией, Румынией и Болгарией.

— Да, но ведь вы знаете, что представляет собой граница между Черногорией и Албанией. Вы знаете эти горы.

— Знаю. Или знал. — На лице Вулфа отразились чувства, вызванные воспоминаниями. — Мне было девять лет, когда я впервые поднялся на Черную гору. — Он пожал плечами. — В общем, Белград или Москва. У них был агент в Нью-Йорке, или его прислали, чтобы разделаться с Марко. Так?

— Конечно.

— Не конечно, если это только предположение. Ты можешь подтвердить его? У тебя есть факты?

— Факт состоит в том, что они ненавидели Марко и что он представлял для них опасность.

Вулф покачал головой:

— Не это. Что-нибудь конкретное — имя, поступок, какие-то слова.

— Нет.

— Очень хорошо. Я принимаю твое предположение как заслуживающее внимания. Сколько человек в самом Нью-Йорке и в окрестностях было связано с Марко? За исключением тех, кто давал ему деньги?

— Ну, всего около двухсот.

— Я имею в виду тесно связанных. Кому он доверял.

Она подумала.

— Четверо или пятеро. Шестеро со мной.

— Назови мне их имена, адреса и номера телефонов. Арчи, запиши.

Я достал блокнот и ручку и приготовился, но зря. Карла сидела, уставившись на Вулфа своими темными черногорскими глазами, задрав подбородок и сжав губы.

— Ну, — потребовал он.

— Я не верю вам, — сказала она.

Конечно, ему очень хотелось попросить меня выставить ее, и, должен сказать, я бы его не осудил, но она не была многообещающим клиентом с чековой книжкой. У нее было или могло быть что-то, чего ему не хватало для оплаты личного долга. Поэтому он просто заорал:

— Тогда какого черта ты сюда явилась? Они свирепо уставились друг на друга. Это зрелище уж точно не заставит меня поспешить с женитьбой и завести дочь, особенно приемную. Карла первой нарушила эту далеко не идиллическую картину.