Черная камея

– Он нашел меня здесь, – удрученно произнес я. – А ведь я сам не знаю, где нахожусь. Он нашел меня здесь, как находит повсюду, и с каждым разом, как я уже говорил, крадет у меня все больше крови.

– Уверен, ты можешь с ним справиться, – ободряюще заметил Лестат.

Его лицо выражало сочувствие и внимание, и я едва не расплакался от переполнявшей меня любви.

– Возможно, когда-нибудь я научусь противостоять его нападкам, – сдерживая слезы, сказал я. – Но разве этого достаточно?

– Пошли, пора покинуть это кладбище, – сказал Лестат. – Тебе придется все о нем рассказать. С самого начала.

– Не знаю, сумею ли объяснить все. Но постараюсь. – Вслед за Лестатом я вышел на террасу, на свежий воздух. – Отправимся в Блэквуд-Мэнор. Я не знаю другого места, где мы могли бы спокойно поговорить. Там будет только моя тетушка со своими милыми компаньонками и, может быть, еще моя матушка, но они давно привыкли к моим странностям и не станут нас беспокоить.

– А Гоблин? – спросил он. – Не будет ли он чувствовать себя там сильнее, если решит вернуться?

– Пик его силы миновал несколько секунд тому назад, – ответил я. – Думаю, что преимущество будет все-таки на моей стороне.

– Тогда решено: отправляемся в Блэквуд-Мэнор, – подвел итог Лестат.

Он вновь крепко обнял меня, и мы взмыли в вышину. Облака, заполнявшие все небо, расступились, пропуская нас прямо к звездам.

5

Через несколько секунд мы оказались перед огромным домом, и при виде двухэтажной галереи с колоннами, от которой тянулись в разные стороны два крыла здания, я отчего-то испытал мимолетное смущение.

Разумеется, фонари в саду горели, освещая во всю высоту рифленую колоннаду, и все многочисленные комнаты сияли огнями. Я сам установил это правило еще мальчишкой: в четыре часа дня все люстры в главном доме должны быть зажжены. И хотя я давно перерос детскую боязнь темноты, люстры в доме по-прежнему вспыхивали в одно и то же время.

Короткий смешок Лестата вывел меня из задумчивости.

– Ну и чего ты так смущаешься? – весело поинтересовался он, с легкостью прочитав мои мысли. – Америка избавляется от больших домов. Некоторые из них не простояли и столетия. – Акцент его стал менее заметным, а тон доверительнее. – Это место великолепно, – продолжил он небрежно. – Мне нравятся массивные колонны. Галерея, фронтон – все просто потрясающе! Настоящий греческий ренессанс. Как ты можешь стыдиться таких вещей? Ты странное существо – очень нежное, как мне кажется, и совсем несовременное.

– А как может быть иначе? – спросил я. – Разве могу я быть современным теперь, когда обрел Темный дар со всеми вытекающими из этого последствиями. Что ты на это скажешь?

Меня испугала собственная прямолинейность, но Лестат не посчитал вопрос дерзким.

– Я имел в виду другое, – пояснил он просто, по-дружески. – Полагаю, ты не принадлежал этому времени еще до того, как обрел Темный дар. Нити твоей жизни не были вплетены ни в одну ткань.

– Наверное, ты прав, – отозвался я. – То есть не наверное, а совершенно точно. Ты абсолютно прав.

– Ты ведь мне расскажешь все подробно? – спросил Лестат.

Его золотистые брови четко выделялись на фоне загорелого лба, и, даже улыбаясь, он слегка их хмурил, что странным образом придавало ему хитроватый вид и в то же время делало невероятно привлекательным.

– Ты действительно этого хочешь? – спросил я.

– Разумеется. Ведь таково и твое желание, а кроме того, и твой долг. – На его лице вновь появилось загадочное сочетание улыбки и нахмуренных бровей. – Может, мы наконец войдем в дом?

– Да, конечно.

Его слова и дружеское обращение доставили мне огромное облегчение. Я до сих пор не до конца осознавал, что Лестат вот он, рядом со мной, что я не только отыскал его, но и привел в свой дом, и теперь он согласен выслушать мою историю.

Преодолев шесть ступенек, мы поднялись на мраморное крыльцо, и я распахнул дверь. Она, как обычно принято в деревенских домах, никогда не запиралась.

Перед нами раскинулся широкий центральный холл, вымощенный черно-белой ромбовидной мраморной плиткой. В конце его виднелась задняя дверь, ничем не отличавшаяся от парадной, через которую мы только что вошли.

Обзор нам частично закрывала одна из величайших достопримечательностей Блэквуд-Мэнор – изогнутая дугой лестница. Лестат сразу обратил на нее внимание, и во взгляде его читалось восхищение.

В холле работали кондиционеры и царила приятная прохлада.

– Как красиво... – произнес Лестат, стоя внизу, в пролете, и рассматривая изящные перила и искусно выточенные балясины. – Надо же, она тянется до третьего этажа и делает двойной виток.

– Третий этаж – это чердак, – пояснил я. – Настоящая сокровищница, заполненная сундуками и старой мебелью. В свое время мне открылись некоторые ее маленькие тайны.

Лестат перевел взгляд на фреску, протянувшуюся по всем стенам холла. Это была солнечная итальянская пастораль. Насыщенный цвет темно-голубого неба доминировал над всем пространством.

– Что за прелесть! – воскликнул он, разглядывая высокий потолок. – Только посмотри на эту лепнину. Ручная работа?

Я кивнул.