Черная камея

Мы вновь вошли в огромный зал. Навстречу нам поднялся Манфред. Он посмотрел на меня и обнял, но нас сразу разъединили любящие руки Ариона, чье прекрасное черное лицо меня совершенно очаровало.

Он казался таким заботливым и внимательным – существом необычным и чудесным по своему виду и выразительности.

«Выпей его кровь, Мастер», – просительным тоном произнесла Петрония, и Мастер, заключив меня в объятия, прижал зубы к моему горлу и выполнил просьбу Петронии.

И снова я почувствовал, как вместе с кровью из меня исторгается моя жизнь. Меня охватила грусть, невыразимая грусть от того, что я навсегда теряю Мону, своего сына Джерома, тетушку Куин, Нэша, моего дорогого маленького Томми, все это уходило из меня вместе с кровью, но не навсегда: оно лишь проявилось на время, открылось как глубокая тяжелая рана во мне – «Ты умер, Квинн». – И я почувствовал, что Арион принимает все это на себя, стараясь освободить меня от боли, после чего опять нахлынула обморочная слабость.

Я очнулся, сидя на стуле, в первую секунду мне показалось, что я не смогу вынести этой боли. Она была такой сильной, что для меня оставался только один выход – подойти к перилам и выброситься на скалы, чтобы разбиться и по-настоящему умереть. Но я сомневался, и правильно делал, поможет ли такой поступок добиться смерти?

А потом меня одолел голод. Никогда прежде он не был такой силы, но я жаждал вкусить только одного – крови. Мне нужна была кровь Ариона. Мне нужна была кровь Петронии. Я уставился на Манфреда, а тот, не переставая, сверлил меня пронзительным взглядом.

«Итак, приступим к нашему уроку, – сказал Арион и протянул ко мне руки. – Иди ко мне, вот тебе мое горло, выпей пару глотков – лишь малую часть того, что ты хочешь, и не пролей ни капли. Как только научишься обходиться парой глотков, сможешь насыщаться кровью невинных. Будешь действовать осторожно, не затрагивая их души. И тогда они испытают лишь легкое головокружение после твоего поцелуя».

Я сразу подчинился. Какая у него была густая кровь! А потом передо мной вновь промелькнули солнечные Афины! Я испытывал муку, но все же отстранился в нужный момент, как меня учил Арион, и подхватил языком несколько капель, грозивших запятнать его белоснежный атласный воротник. Арион поддержал меня, пока я вновь не обрел стойкость в ногах, после чего припал губами к моим губам. Его язык скользнул ко мне в рот и с силой прижался к моим клыкам. Я вновь почувствовал кровь. У меня закружилась голова, и я отпрянул.

«Во что теперь превратится моя жизнь? – прошептал я. – В сплошной экстаз?»

«В экстаз, но не бесконтрольный, – ласково ответил он. – А теперь точно так же испей крови Манфреда. Подзови к себе своего внучка, Манфред».

Старик протянул руки. Я подошел к нему.

«Поди ко мне, дитя мое, мой наследник, – произнес он своим низким голосом. – Мое дорогое дитя. Испей моей крови. Ведь это Петрония в своей злокозненности построила Блэквуд-Мэнор. Это было ее золото, выстраданное золото. Я подарю тебе свою любовь, невезучий мальчик! Я подарю тебе свою кровь. Прими с ней образ единственного чистого создания, которое я любил!»

«Не увлекайся, действуй аккуратно», – напомнила мне Петрония.

Я всадил зубы в его бычью шею, а он положил огромную ладонь мне на плечо. Но увидел я вовсе не Вирджинию Ли, а Ревекку, да, Ревекка висела на заржавленном крюке, отвратительное зрелище, а Манфред проклинал завывавшую от смеха Петронию. Ревекка не выдержала пыток – с ее обнаженного торса лилась темная кровь, означавшая смерть, и крюк был всажен глубоко, очень глубоко, в самое сердце, насколько я понимал.

«Великий Боже!» – воскликнул я.

Меня оттянули назад. Я шатался. Старик прижал носовой платок к шее, и вид у него был несчастный. За плечи меня держал Арион.

«Какая боль, – стонал старик. – И зачем только ты послушался ее, Квинн, зачем тебе эта строптивица? Зачем вообще ты хотел увидеть это?»

«Контролируй себя, дитя мое, – сказал Арион. – Все время контролируй. Чтобы ты мог пройти по комнате, заполненной смертными, выбрать себе тех, кого пожелаешь, подарить роковой поцелуй и уйти так, чтобы никто ничего не заметил».

«Но почему я увидел Ревекку? – Я все никак не мог успокоиться. – По какой причине? – Я становился все настойчивее. – Ты ведь хотел, чтобы я увидел Вирджинию Ли».

«Да, но как я могу спрятать ее в своей душе? – ответил старик. – Ты потянулся к ней, ты нашел ее, она стала твоей».

В голове у меня прозвучал ее свистящий шепот:

«Эти двое уничтожили меня».

Я едва не рассмеялся. Как бы я мог отомстить? О, невезучий призрак, подумал я, воспользовавшись словечком Манфреда, раз ты подумала, что я способен отомстить. Разве ты не отомщена, теперь, когда за твою жизнь заплачено моей?

Ответа не последовало.

Мое обучение продолжалось несколько часов.

Меня муштровали, пока наконец я не научился обходиться парой глотков, но я ни разу не насытился. Они смеялись над моим голодом, когда я жаловался на боль, и если Петрония начинала дуться или терять терпение, Арион по-доброму ее стыдил.