Черная химия

Рыбаки объединились, вооружились, сели в свои лодки и отправились гонять чужаков. А однажды задержали судно-нарушитель вместе с экипажем. Это оказалось довольно легко. Потребовали большой штраф с его владельца за незаконный лов. И получили. Тут до бедных сомалийских рыбаков дошло, что они не тем делом до сих пор занимались. Они принялись захватывать суда, все без разбора. Мир получил феномен пиратского бизнеса от бывших сомалийских рыбаков. При столь малых затратах – дешевый катер и немного автоматического оружия – такой хороший доход! Но столь прибыльное дело не может долго крутиться само по себе. Нашлись плохие парни (как все „клиенты“ Эрика Принстона!), которые сказали: „Ребята! Зачем вы кидаетесь наугад на кого попало в море? Мы вам будем указывать хорошую цель. Например, танкер, полный нефти. Риск тот же, но куш верный. Вот столько с каждого судна вы будете отдавать нам…“

Растущий пиратский бизнес многим оказался на руку: торговцам на побережье, не преминувшим воспользоваться возросшей покупательской способностью рыболовов. Да страховщикам, взвинтившим цены на свои услуги по причине больших рисков. Да охранным компаниям, за хорошую плату обеспечивающим охранниками суда, идущие через опасные воды. Да поставщикам судового топлива, спрос на которое увеличился по причине удлинения маршрутов судовладельцами. Опасный район старались обойти стороной, но это не помогало. Пираты стали промышлять и вдали от своего берега…

В принципе, ради справедливости следовало признать, что и он, владелец „Блэкстоун“ Эрик Принстон, тоже желал подзаработать на сомалийских пиратах. Но было у него принципиальное отличие от сборища прилипал. Он хотел получить деньги только один раз и за доброе дело. Вернуть сомалийских рыбаков к их исходному занятию. Ведь они сами, обалдев от шальных денег, в душе понимают, что эта халява когда-то кончится. Удивляются, что она до сих пор не иссякла. Пусть ловят рыбу. Как ни крути, а без них, являющихся сердцевиной криминального конгломерата, тот рухнет. Ну, а кто будет не согласен… Принстон не мог пообещать, что его парни не дадут опять повода для раздувания скандала демократической свободной прессе. К сожалению, порой однобоко смотрящей на вещи.

Цена вопроса – вот о чем они будут сегодня говорить с шейхом Аль-Нахайямом…

Встреча проходила в фешенебельном отеле. Поскольку Принстон и шейх прежде были знакомы лично, то, отдавая должное традициям Востока, какое-то время вели они неспешную беседу о приятных вещах, а к делу перешли, казалось, лишь потому, что к слову припомнились некоторые досадные моменты, препятствующие наступлению полной гармонии в жизни, которые требуется исправить. Много о „досадных моментах“ говорить не стоит. Просто наметить некоторые шаги по исправлению ситуации, чтобы вновь вернуться в беседе к приятным вещам.

„Шаги“ для ликвидации пиратской вольницы Эрик Принстон предлагал такие. Необходимо набрать тысячу наемников и тысячу местных, сомалийцев, сформировать морскую полицию и береговую охрану. Закупить катера, легкие самолеты и вертолеты для борьбы с морскими и наземными целями, оружие, бронетранспортеры, джипы. Поторговавшись о сумме, необходимой для решения вопроса, сошлись на цифре в пятьдесят миллионов долларов, которые выделят шейхи на выполнение задачи.

Что же, за дело! Принстону хотелось думать, что он – один из тех парней, которые способны влиять на ход событий. Позвонил директору филиала „Блэкстоун“ в Кейптауне Францу Хальсу. Сказал тому, что будет работа в Сомали. Хальс должен догадаться, что за работа, они это предполагали. Поговорили еще о повседневном. Хальс доложил, что двоих химиков, похищенных в Кейптауне, так и не нашли. Выкупа за них не просили. Значит, кому-то понадобились для дела. Хальс нашел новых спецов, уже работают. Он знал, что его шефа волновал вопрос составления эффективной рецептуры так называемого „сонного газа“. Пример русского спецназа, штурмовавшего театральный центр, захваченный террористами в две тысячи втором, показал необходимость иметь подобный продукт в арсенале вооружений.

Принстон пообещал, что лично прибудет в Кейптаун в ближайшее время.