Черная хроника Арды

"Вернись. Вернись в Арду. Покайся," -- вкрадчиво шептал чей-то мягкий голос, когда боль на миг покидала его, словно сговорившись с голосом. А он был упрям. И он делал новый шаг, и снова он превращался в комок обнаженных нервов, плоти без кожи, нещадно терзаемой яростной болью.

Он уходил, в агонии разрывая последние слабые нити связи с Ардой, словно вырываясь из паутины, и лишь мысль о Книге не позволяла ему потерять свое "я", ибо боялся он, что, умерев, потеряет и Книгу Арды.

Боль, боль, боль... Он был слишком могуч, Владыка Судеб Арды, чтобы умереть быстро. Но все же смерть пришла, прекрасная и милосердная, и почему-то в последний миг Намо показалось, что Ниенна, его сестра, ласково кладет ему прохладные ладони на больные глаза...

Сначала было ощущение бытия, и лишь потом -- осознание этого ощущения. Веки были тяжелы, словно ладони Ниенны действительно лежали на его лице. Все тело было легким, и непонятное ощущение радости чего-то предстоящего заставляло быстро биться его сильное сердце. Но и на сердце была какая-то тяжесть. Возвращаясь, он начал все четче воспринимать окружающее, и настал миг, когда он понял, что он не один, и этот второй "кто-то" действительно положил руки на его глаза и сердце.

Он думал, что он говорит. Но не услышал своего голоса. Только губы слабо дрогнули.

-- Ниенна? -- еле слышно произнес он. -- Ниенна? Я -где?

Тяжесть рук исчезла. Но он не мог открыть глаза -слабость разлилась по всему телу. "Книга! Где, где она?" -вспыхнула в голове мысль, и он дернулся, пытаясь встать. Снова кто-то берет его руку и кладет на такой знакомый предмет... Спать... Тьма...

"Я -- есть? Наверное, если я могу думать. Где я? Неужели -- Арда? Нет, тогда со мной так бы не обходились... Я -- умер? Я -- жив? Кто это, кто это? Нет сил открыть глаза, нет сил. Кто это? Кто рядом?" Он снова погрузился во тьму.

Теперь он ощущал себя совсем другим. Сила билась в нем, тело было легким и радостным, и в сердце звучал непонятный, мучительный и радостный Зов.

Голос -- знакомый и неузнаваемый. Наполняющий сердце детской доверчивостью.

-- Намо... открой глаза. Все прошло. Ты свободен. Ты жив. Открой глаза...

Он открыл глаза. И рассмеялся, радуясь свободе и жизни, Зову и звездам. И тот, кто склонился над ним, впервые, быть может, с тех пор, как был изгнан из Арды, улыбнулся. И Намо застыл, глядя ему в глаза, и изумление и восторг были написаны на лице Владыки Судеб.

-- Мелькор... ты? -- это был почти тот же вопрос, что он задал своему узнику тысячи лет назад.

-- Ты не ожидал больше увидеть меня?

-- Нет, я знал... я ждал... Но ты -- совсем другой...

Мелькор отвернулся. После недолгого молчания он вновь заговорил -- глухо и отрывисто.

-- Когда-то я был лучше... Не правда ли? Да, так... И все же -- ты ведь видел меня после... после приговора. Теперь я еще страшнее?

-- Нет, -- Намо отрицательно покачал головой, глядя по-прежнему в лицо Мелькора.

-- Нет. Ты прекрасен.

Зрячие глазницы своим жутким взглядом впились в Намо. Но он не опустил глаза и улыбнулся.

-- Не надо, Намо. Я все знаю. Мое лицо изуродовано...

-- Оно светло и прекрасно, как истина.

-- У меня нет глаз, -- голос Проклятого звенел металлом, словно он нарочно сам делал селе больно.

-- Нет, они сияют ярче звезд! -- Намо улыбался.

-- Седы волосы мои...

-- Они ярче лучей луны!

-- Раскаленный венец на мне, руки мои скованы!

-- Нет. Звезда на челе твоем, и свет в ладонях твоих!

-- Намо! Не мучай меня... Зачем... За что..., -- голос Проклятого сорвался.

-- Но я не лгу. Ты прекрасен, Мелькор. Я знаю, что ты изуродован, но прекрасным вижу я тебя. Знание и зрение -- чему верить? Но ведь не глазами Арды вижу я тебя -- глазами Эа. И ты прекрасен, верь мне; изуродованный ты прекрасен!

И, как тысячи лет назад, он взял скованные руки Мелькора в свои и крепко прижал их к груди. И слезы текли по лицу его, и он улыбался.

-- Простил ли ты меня, Мелькор, брат мой?

-- На тебе ни какой вины не было никогда и мне не за что прощать тебя. Я благодарен тебе. Ты однажды излечил мою душу. А потом ты разделил мою боль и смерть. Ты пожалел и понял. И ты сумел освободиться. И впервые я радуюсь, брат мой Намо.

Они молчали оба, ибо не было у них слов, но и без слов понимали они друг друга.

-- И все же мы расстанемся, -- сказал Намо, наконец, обретя дар речи.

-- Да... я прикован, -- снова, как в ту, первую встречу сказал Мелькор.

-- Я прикован к Арде. Я слишком люблю этот мир.

-- Да. Имя твое не зря Мелькор. Я тоже люблю этот мир. Но века провел у себя в чертогах, и, хотя видел я все, что было в Арде, но как сторонний зритель... И вот, ныне думаю я -- к чему моя Книга, если я ухожу?

-- К чему? Но ведь ты уходишь из Арды, не из Эа, и Книга твоя -- для Эа!

-- Ты прав, брат мой, ты прав и в этом. Воистину -- нет тебя сильнее в Арде.

-- Я люблю -- и в этом сила моя...

Намо уловил то, чего не договорил Проклятый. И, Владыка Судеб, сказал он: