Черная книга

Он сам толком не знал, какого результата ждет от этой поездки. Все букмекерские конторы были закрыты. Может быть, ему удастся найти кого-нибудь поболтать, но он в этом сомневался. Правда, он знал, что делает. Он убивал время, и место здесь для этого было самое подходящее. По крайней мере, здесь у него создавалась иллюзия, что он занят чем-то полезным для расследования. Он припарковался у закрытой букмекерской и поставил против этого адреса полезную галочку в своем трехстраничном списке.

Конечно, была и другая причина, заставившая его рано подняться в это утро и покинуть дом. В машине с ним был воскресный выпуск газеты. Статья про убийство в отеле «Сентрал» удержалась на первой полосе, но под другим заголовком: «ПОЖАР И УБИЙСТВО В «СЕНТРАЛЕ“: найдено оружие». Как только Уотсон и компания это увидят, то начнут перезваниваться между собой и, конечно же, позвонят Джону Ребусу. Но на сей раз от этих звонков придется отбояриваться студентам. Он прочел статью дважды, выучил ее наизусть до последнего слова. Ребус надеялся, что где-то кто-то тоже читает ее и начинает паниковать…

Следующие остановки: Лохор, Лохгелли, Карденден. Ребус родился и вырос в Кардендене. Нет, точнее, в Баухилле, в те времена здесь было четыре прихода: Охтердерран, Баухилл, Карденден и Дандональд. Потом почта положила конец всякой автономии, объединив все четыре муниципалитета в один город — Карденден. Городок не очень изменился со времен его детства. Ребус остановил машину у кладбища и несколько минут провел у могилы отца и матери. Женщина лет сорока пяти положила цветы на надгробие поблизости и улыбнулась Ребусу, проходя мимо него. Когда Ребус вернулся к воротам кладбища, она ждала его там:

— Джонни Ребус?

Это было так неожиданно, что он ухмыльнулся, и эта ухмылка смыла годы взрослости с его лица.

— Мы с тобой учились, — сказала женщина. — Хизер Крэнстон.

— Хизер?.. — Он уставился на нее. — Крэнни?

Она прижала ладонь ко рту, чтобы не рассмеяться:

— Меня так вот уже лет двадцать с лишком никто не называл.

Теперь он вспомнил ее. Она всегда так прикрывала рот рукой, когда смеялась, потому что ее улыбка казалась ей некрасивой. Она кивнула, показывая на кладбище:

— Чуть ли не каждую неделю прохожу мимо твоих родителей.

— Гораздо чаще, чем я.

— Но ты же ведь теперь в Эдинбурге, верно?

— Верно.

— Проездом?

— Да, проезжал мимо.

Они уже вышли с кладбища и спускались по склону холма в Баухилл. Потом поравнялись с машиной Ребуса, но он не остановился — не хотел прерывать разговор. И они пошли дальше.

— Да, — говорила она, — многие заглядывают проездом. Никто не остается. Я прежде всех тут знала, а теперь уже нет…

Слушая ее речь, Ребус понял, сколько местных словечек и акцента он растерял за прошедшие годы.

— Зайди на чашку чая, — пригласила она.

Он поискал глазами на ее пальце обручальное кольцо. Она, как ни посмотреть, была привлекательной женщиной. Статной, хотя в школе была маленькой и робкой. А может быть, просто память изменяла Ребусу. Лицо было без морщин, глаза не накрашены. На ногах туфли с каблучком в полтора дюйма, чайного цвета колготки на сильных ногах. Ребус с утра ничего не ел и теперь почувствовал, что у нее дома полно всякой вкусной выпечки.

— А почему бы и нет?

Она жила в доме на Крейгсайд-роуд. По пути с кладбища они прошли мимо одной букмекерской. Контора была закрыта, как и все остальные.

— Хочешь посмотреть на старый дом? — спросила она, имея в виду тот дом, в котором он вырос. Он пожал плечами, глядя, как она отпирает дверь. В коридоре она подождала секунду-другую, потом крикнула: — Эй, ты здесь? — Ей никто не ответил. — Просто чудо какое-то, — удивилась она. — Встал с постели ни свет ни заря. Видать, уже ушел куда-то. — Она взглянула на лицо Ребуса, и ее рука потянулась ко рту. — Не волнуйся — это не муж, не любовник и никто в таком роде. Хью — мой сын.

— Вот как?

Она сняла плащ.

— Прошу. — Она открыла ему дверь гостиной. Комната была маленькая, заставленная громоздким диваном и двумя креслами, обеденным столом и стульями, мебельной стенкой и телевизором. Камин в доме был заблокирован, вместо него работало центральное отопление.

Ребус уселся на один из стульев перед камином.

— Но ты не замужем?

Она накинула плащ на перила лестницы.

— Никогда не видела в этом смысла, — сказала она, входя в комнату.

Двигаясь, Хизер заполняла собой пространство: сначала к батарее проверить, теплая ли, потом к каминной полке за сигаретами и зажигалкой. Предложила сигарету Ребусу.

— Бросил, — сказал он. — Доктор запретил. — Отчасти это было правдой.

— Я пыталась бросить раз или два, но так стала толстеть, что оно того не стоило. — Она глубоко затянулась.

— А кто отец Хью?..

Она выпустила дым из ноздрей.

— Я его так толком и не знала. — Потом, увидев выражение на лице Ребуса: — Я тебя шокировала, Джонни?

— Немножко, Крэнни. Ты была… ну…

— Тихоней? Это было в другой жизни. Ну, ты что будешь: чай, кофе или меня? — И она рассмеялась за своей дымящей сигаретой.

— Кофе — это хорошо. — Джон Ребус заерзал на стуле.

Она принесла две кружки горького растворимого: