Черная книга

Ирландец смерил меня с ног до головы своим взглядом. Он, вероятно, думал испугать меня своими выпученными глазами и бульдожьими зубами.

Маленький импресарио отвел меня в сторону и осведомился, живы ли мои родители, и не нуждаются ли они в моей поддержке.

— Нет, — отвечал я.

— Может быть, у вас есть возлюбленная, которая будет очень убиваться, когда… Ведь знаменитый Бультон имеет привычку бросать своего противника с такой силой, что тот перелетает через арену и разбивает себе череп о землю.

— Ничего, — ответил я, — моя голова удивительно крепка.

— Значит вы в самом деле решаетесь выступить против страшного Бультона?

— Конечно. А как обстоит дело насчет десяти тысяч долларов? Где банковая квитанция?

— Она у владельца цирка, — сказал импресарио, и элегантно одетый господин со множеством перстней на пальцах подтвердил его слова.

— В таком случае, мы можем начинать, — сказал я, скидывая сюртук и жилет. Я засучил брюки до колен и стал в позу.

Импресарио еще раз попытался отговорить меня, но я рукой отстранил его и заявил, что желаю, чтобы мистер Бультон переломал мне ребра.

— Вы выступали когда-нибудь публично? — спросил робко человечек в цилиндре.

— Нет.

— Ваша профессия?

— Пирожник.

Это заявление в значительной степени успокоило человечка. Он громко рассмеялся и крикнул публике: «Этот джентльмен — кондитер. Он хочет бороться с мистером Бультоном: человеку охота превратиться в лепешку».

— Начинать! Начинать! — кричала публика, топая ногами и хлопая в ладоши.

Маленький человечек отошел в сторону, судья подал знак, и началась потеха.

Ирландец был здоровый малый, в этом я должен признаться. Когда он схватил меня за руки и начал их мять, я подумал, что дело, пожалуй, окончится для меня плохо. Однако, я не остался в долгу у него.

Что тебе долго рассказывать… мы боролись целый час, дело было нелегкое, но я все-таки уложил его на обе лопатки.

Лежит он подо мной, вращает глазами, а судья все еще не дает свистка — он куда-то спрятался вместе с прочими плугами, не желая присудить мне моих десяти тысяч, добытых мною с таким трудом.

Но тут вся публика, как один человек, вступилась за меня. Американцы ведь народ горячий: когда разойдутся — настоящие дьяволы.

— Пирожник победил! Пирожник победил! — раздались крики, и несколько десятков человек вскочили на арену. — Ирландская собака до сих пор еще лежит на спине… Эй, судья! Будешь ли ты свистеть, каналья?!

Десятки рук схватили судью, и дюжина револьверов направилась на него.

Судья засвистел, как взбесившийся ночной сторож.

— Подавайте чек, — говорю я спокойно, подымаясь.

Ирландец продолжал лежать, так как окончательно лишился чувств. Маленький импресарио подскочил ко мне с криком:

— Он должен дать ему завтра реванш, это простая случайность — мы еще не обязаны платить…

Но тут публика набросилась на него и избила так, что его пришлось отправить в больницу.

Владелец же цирка, не желая, очевидно, компрометировать своего предприятия и будучи к тому же справедливым человеком, вручил мне чек, говоря: «Завтра утром вы получите по нему десять тысяч долларов, вы их честно заработали».

— Почему завтра? — закричали мои заступники. — Сейчас же, сию минуту Леви Бродерс должны выдать пирожнику деньги!

Толпа на плечах вынесла меня из цирка и донесла до банкирской конторы.

Конечно, банк был закрыт, а сам владелец его спал, но его разбудили, крича, что перебьют ему все стекла, если он сейчас же не уплатит по чеку.

Мистер Леви, владелец конторы, разбуженный со сна, накинул на себя сюртук сверх ночной сорочки, вышел на балкон и сказал:

— Леди и джентльмены, мне доставляет громадное удовольствие уплатить сейчас же победителю следуемые ему десять тысяч долларов. Наша фирма в торговых делах не знает никаких проволочек и отсрочек.

И, захватив с собою ключи, он, во главе всей толпы, как был в ночном костюме, отправился в контору, где звонким золотом отсчитал мне всю следуемую сумму.

Конечно, в эту ночь я не смыкал глаз. Всю ночь мы пропьянствовали. Бравые граждане оспаривали друг у друга честь платить за меня.

Наконец, меня доставили в отель, и солнце стояло уже высоко, когда я улегся в постель, положив свои денежки под голову.

Когда я проснулся вечером, все случившееся показалось мне чудесным сном. Но восхитительный вид кредитных билетов скоро убедил меня, что это было наяву.

За завтраком я развернул газеты, и во всех черным по белому значилось, что Люциан Брендель, пирожник из Вены, сильнейший человек в Соединенных Штатах.

— Мистер Брендель, — услышал я за собой голос, — позвольте, прежде всего, пожелать вам доброго утра или, вернее, доброго вечера.

— Ах, это вы, мистер Леви, что привело вас ко мне?