Черная книга

– Значит, вы родственник, – сказал этот второй журналист, – а я считал, что у Джеляль-бея, кроме покойной матери, никого близких не было.

– Если бы у него не было родственников, – съязвил старый публицист, – разве Джеляль-эфенди достиг бы того положения, которое занимает сегодня!

– Если вы хотите найти Джеляль-бея, – сказал журналист, – просмотрите его статьи, он в одном из мест, обозначенных в его статьях. Вы знаете, что его статьи полны знаков, особых маленьких весточек, которые отсылают вас куда-то. Понимаете, о чем я говорю?

В ответ Галип рассказал, что, когда он был ребенком, Джеляль показывал ему предложения, составленные из первых и последних слов абзацев или первых и последних слогов предложений… И еще много всяких игр с буквами. А одну игру слов он придумал специально, чтобы сердить их тетю.

– Это та, что осталась в девках? – спросил журналист.

– Да, ей не удалось выйти замуж.

– А правда, что Джеляль-бей был в ссоре с отцом?

Галип ответил, что это очень давняя история.

– Понимаешь, юноша, – сказал старый полемист, – все, о чем тебя сейчас спрашивали, мы узнали не от Джеляль-бея. У нас есть один коллега, увлекающийся расследованиями и хуруфизмом, он-то и откопал все эти сведения в статьях Джеляль-бея, в словах, за которыми Джеляль-бей прятал реальные факты. Это была кропотливая работа – все равно что иголкой колодец копать.

– Поскольку в этих играх есть смысл, – добавил журналист, – а может, потому, что в них была тайна или они были как-то связаны с тайной, Джеляль-бей превзошел своих коллег; тем не менее следовало бы напомнить ему истину: «Зазнавшегося журналиста хоронят на казенный счет».

– Его невозможно нигде найти, – рассуждал старый публицист, – потому что все оставленные им адреса оказываются вымышленными или он там уже не живет; Джеляль-бей испытывает странную, непонятную ненависть к близким и дальним родствен никам, всем людям, на любовь которых не может ответить взаимностью.

Галип спросил, где он может найти Джеляля, если его нет в редакции.

– Джеляль-бей отдалился от всего человечества, спрятавшись в недоступном месте, потому что понял наконец, что никогда не избавится от ощущения невыносимого одиночества, которое преследовало его как злой рок со дня рождения из-за его неумения сближаться с людьми; неизвестно, в какую конуру он забился сейчас, как отчаявшийся безнадежный больной.

Галип сказал, что телевизионная группа Би-би-си хотела бы вытащить Джеляля из его «конуры»…

– Джеляль-бея скоро уволят! – резко оборвал его Нешати. – За последние десять дней он не прислал ни одной новой статьи. А машинописные материалы, которые он оставил как запасные, это его статьи двадцатилетней давности, и все об этом знают!

– А вдруг он, да сохранит его Аллах, умер, – предположил старый публицист. – Ну как, нравится вам игра, в которую мы играем?

А журналист продолжал спрашивать:

– Правда, что он потерял память?

– И правда, и неправда, – ответил Галип.

– А то, что у него много адресов в городе, которые он держит в тайне?

– Тоже: и верно, и неверно.

– Может, он сейчас изнывает в одиночестве от страданий в одной из своих квартир,

– сказал публицист.

– Если бы это было так, он бы позвал кого-нибудь, кого считает близким, – высказал предположение журналист.

– Нет такого человека, нет у него близких, – настаивал публицист.

– Юноша, наверно, так не считает, – сказал журналист. – Кстати, вы не назвали своего имени.

Галип назвался.

– Скажите, Галип-бей, – продолжал журналист, – ведь у Джеляль-бея, который сейчас заперся бог знает в каком состоянии, есть люди, которых он считает близкими настолько, чтобы передать им свои литературные тайны, свое наследие? Ведь не настолько он одинок?

Галип подумал: «Нет, он не так одинок».

– Кого бы он позвал к себе, – спросил публицист. – Вас?

– Сестру, – уверенно сказал Галип, – у него есть сестра по отцу, на двадцать лет моложе его, он позвал бы ее. – И задумался. Вспомнил кресло, из распоротого брюха которого выскочили ржавые пружины.

– Кажется, вы начали понимать логику нашей игры, – отметил старый публицист, – и, похоже, получаете от нее удовольствие. В таком случае я вам прямо скажу: все хуруфиты плохо кончают. Фазлаллах Астарабади (основатель шиитской общины хуруфитов), основатель ордена хуруфи, был убит, как собака, к ногам его привязали веревку и труп таскали по всем базарам. Знаете ли вы, что шестьсот лет назад он начинал с толкования снов, как Джеляль-бей? Только он занимался этим не в газете, а в пещере за городом.

– Можно ли понять человека, проникнуть в тайны его жизни с помощью подобных сравнений? – рассуждал журналист. – Я, например, уже больше тридцати лет пытаюсь разгадать несуществующие тайны наших бедных артистов, которых мы, подражая американцам, называем звездами; в конце концов я понял: неправда, что люди созданы парами, – никто ни на кого не похож. Каждая бедная девушка бедна по-своему. Каждая звезда на небе несравненна и одинока.