Черная Книга Арды: Исповедь Стража

Вала вскоре вернулся с двумя равными мечами. В первый раз с начала разговора Халдар увидел его руки — если так можно сказать: руки Мелькора обтягивали черные кожаные перчатки с широкими раструбами.

— Что ж, начнем. Ты предпочитаешь свой меч или…

— …Ты умаляешь свои способности, Халдар. Из тебя вышел бы хороший воин.

— М-да… будь это настоящий бой, обо мне уже давно можно было бы говорить в прошедшем времени.

— Но я — Бессмертный. Может, ты предпочел бы поединок с одним из воинов Твердыни?

— Н-нет уж, благодарю, Владыка. Если их учил ты…

— Большей частью Гортхауэр.

Халдар кивнул:

— Я о нем слышал. Нет, благодарю.

— На самом деле все несколько сложнее. Видишь ли, мы, боги, — он криво усмехнулся, — все-таки отличаемся от людей. Я, наверно, уже просто не могу убить. И в бою был бы, по некоторым причинам, помехой.

Как показали дальнейшие события, убить он вполне еще мог.

Он медленно стянул перчатки, морщась от боли, и протянул Халдару обожженные ладони.

Халдар был настолько ошеломлен, что не сразу решился спросить:

— Они… об этом знают?

— Отчасти.

— А… почему ты мне рассказал?

— Во-первых, ты хотел понять. Во-вторых — должен же ты знать что-то о том, чьим гостем собираешься быть в ближайшее время.

— Как ты узнал?

— У тебя все на лице написано.

— Ты прав. — Человек наконец нашел в себе силы улыбнуться. — А бродягу-то в ученики возьмешь?

Вала молча кивнул.

— Хорошо, что ты оказался таким. С тобой легко и просто. И все-таки… неправильный ты какой-то государь.

— Да и бог неправильный, так?

Халдар посерьезнел.

— Может, и так. А может, боги такими и должны быть… Преклонил колено, поднял руки ладонями вверх:

— Сердце мое в ладонях твоих, Учитель.

Кажется, Вала несколько растерялся:

— Это просьба ученичества, в которой нельзя отказать… но ты уверен, что хочешь стать моим учеником?

— Да.

— Кор-мэ о анти-этэ, таирни. — Вала почти коснулся рук Халдара — ладонь к ладони — и жестом показал: встань.

— Что ты сказал?..

— Тебе не до конца рассказали об этом обычае? Это значит — «мир мой в ладонях твоих, ученик». А язык… теперь это язык Аст Ахэ, — помолчал. — Но помни: уж коли ты решил стать моим учеником, и спрос с тебя будет особый.

— Сечь будешь?

— Сечь? — Вала недоуменно приподнял бровь.

— Ну да. Берешь прут — ивовый, скажем, — и… Да ты смеешься надо мной!..

Взрослого мужчину? Воина? Насколько я знаю обычаи наших предков, высечь взрослого могли только за очень позорный поступок. И после этого обычно изгоняли из племени… Ну точно — изгой!

— Откровенно говоря, да. Хотя иве можно найти и более достойное применение.

— И чему ты будешь меня учить?

— Многому. Лечить с помощью слова, трав и камней. Отличать растения, годные в пищу. Слушать лес. Языкам — Синдарин, Квэниа… Ах'энн — без этого ты не сможешь читать наши книги. Да, а читать ты умеешь?

Халдар смущенно опустил глаза.

— Ну, ничего, научишься, невелик грех. Оружием владеть…

— Так много? И что, все твои ученики это знают?

— Конечно, — пожал плечами Вала, — и не только это. Но тебе придется отказаться от привычки носить меч.

— Почему?

— Таков здешний обычай. Пока не научишься достаточно хорошо владеть оружием.

Халдар вздохнул.

— Что ж, придется привыкать. — Улыбнулся. — Учитель…

Вот уж точно — нашел ученика. Ничего не умеет делать и явно изгой. Наверняка он потом достиг высокого положения…

Борондир часто говорил мне — читайте книги между строк, учитесь искать истину. Вот я и нашел. Как же просто представить в выгодном свете низость — назови негодяя непонятым страдальцем, и все. Думаю, летописцу как раз так и поведали эту повесть. Сам-то он все принимал за чистую монету.

А вот Мелькор — он-то понимал, кто к нему пришел? А если понимал — не притворялся ли он, что верит истории Халдара? Чтобы опять — остаться чистым в глазах других, если что случится, и снова страдать — предали, мол, меня?

Дальше повесть была без названия. На полях другой рукой написано — Время Печали. Похоже, предыдущий лист утрачен. Неведомый составитель приписал: «Сие было после похищения Камня Памяти, оный же Сильмарилл на языке Элдар, а такоже после того, как Хурин покинул Аст Ахэ, отпущенный по воле Властелина. Однако же Хурин не пожелал открыть душу свою Властелину и отверг его, почто Властелин был в великой печали».

ЛИУ НИЭН — ВРЕМЯ ПЕЧАЛИ

— Пришли люди, Повелитель, и принесли этот знак — говорят, посланы Повелителем Воинов. Что прикажешь?

— Впусти, — после недолгого молчания сказал Вала.

Их было шестеро. Один — на носилках, закрытый по горло плащом. Бородатые длинноволосые люди, тяжелые и плечистые, хотя и не очень рослые. У двоих на головах рогатые шлемы, остальные в кожаных шапках, обшитых бронзовыми накладками. Грубые рубахи до колена, кожаные безрукавки, кольчуги и пояса. Колени голые, икры обернуты холстиной и перехвачены ремешками накрест, на ногах — что-то похожее на грубые башмаки. Щиты деревянные, за поясами мечи и секиры. Одетый богаче всего воин, видно старший среди них, озадаченно оглянулся вокруг и спросил у сидящего возле трона Мелькора:

— Эй, друг, а где сам-то? Властелин-то где?

«Однако».