Черная книга колдуна

— Ну почему же! — усмехнулся юноша, внезапно улыбнувшись. — Он говорит из пространства, Он — Всевидящее Око. Я не могу показать, Он открывается внутри человека, но если пожелаешь — увидишь! Бог Ра приходит с легионами охраняющих его духов, у которых железные клювы и медные крылья, и все они будут кричать тебе: «Уйди!» Если ты не послушаешь их, Бог Ра пожелает с тобой вести беседу. Смотри, сколько людей посвящают свои руки Господу, разве ты видишь в их лицах хоть каплю сомнения? — Мецаах взмахнул рукой, ладонью обвел людей. — Они учат язык мертвых и учатся отвечать на вопросы Богов. Сегодня они ложат перед Богом жертвы, которые Он дал, чтобы завтра удача сопутствовала им, — он скосил голову и еще раз осмотрел Кирилла снизу вверх. — А может, в твоем времени не соблюдают заповеди?

Кирилл пожал плечами.

— Откуда ты? Из какой страны? Из какого времени? Ни в землях Египта, ни в землях, которые вокруг, нет ни одного человека, который бы не знал, как позвать Ра!

— Охренеть! — пробормотал Кирилл, пытаясь сообразить, как он оказался в прошлом.

— Может, ты читать не умеешь? — юноша придвинулся к Кириллу, протягивая кипарисовую палочку и чернильницу. Соответственно его сану, обращался юноша приветливо. — Расскажи мне! — мягко попросил он.

— Я из России… — начал Кирилл и замолчал, вспомнив, что во времена Ра страны такое не было.

— Россия? Никогда не слышал… — покачал головой юноша. — Может быть, Русь? Так называют северные земли, которые лежат за горами.

— Есть! — упрямо пробормотал Кирилл, расстроившись. — Да, на севере… Там, где зимой идет снег…

— Да, я слышал, что в далеких землях, за морем, где много рек и озер, живут люди, которые считают себя потомками русалки Роси и небесного Бога, которого называют Род. Греки ходили туда и пригласили их, чтобы они учили их грамоте и приношению жертв, — Мецаах начертил на песке посохом круг, вписал в него квадрат, обозначив вершины. — Я думаю, их способ мало чем отличается от нашего. Окропить кровью здесь и здесь… — он ткнул концом посоха в вершины. — А если жертвенное животное не получится взять здесь, — он постучал пальцем по левому виску, — берем отсюда! — довольный собой приложил ладонь к животу. — Не достал первенца, не страшно, можно убить то, что положил Бог.

— Я умею читать, — хмуро буркнул Кирилл, отодвигаясь от юноши, чтобы тот отстал от него. — Мы никого не убиваем, это… это глупо!

— Об убийстве речь не идет… — растерялся юноша, испытывая нетерпение. — Речь о жертвоприношении… Хо! — он вдруг резко шагнул в сторону Кирилла, резко выбросив перед собой руку.

Кирилл испуганно отшатнулся. На какое-то мгновение в глазах его потемнело.

— Вот видишь! — сумрачно взглянул на него юноша. — Ты знал… знаешь, что я не стал бы нападать… Но ты отпрянул в страхе!

— И что? Любой поступил бы так же, — пожал плечами Кирилл, чувствуя в отношении Мецааха враждебность. То, что объяснял юный жрец, было ему совершенно непонятно и раздражало. В его времени была бумага, автоматические ручки, автомобили, бытовая техника, которая Мецааху и не снилась. Может, он умел обратить посох в змею, но немногим это пригодилось бы в том мире, в котором жил Кирилл. — Ты сделал резкое движение в мою сторону. Это же так естественно!

— Нет, я остался бы на месте, — юноша твердо взглянул на Кирилла. — И любой, кто не умирает под демоном. Демон — это та жертва, которой питаются Боги, мертвая тень. Они подобны животным, имеют инстинкт, но не имеют сознания. И во все дни жизни будут поступать, как человек, который их родил. Мы умеем найти, заколоть и сжечь, вы носите на руках, угождаете им — оттого ваш мир поражен страхом, желчью и похотью.

— Надо же! А вы лучше?! — скептически скривился Кирилл, с насмешкой взглянув на юношу.

Юноша ничуть не обиделся, продолжая пристально и молча смотреть на Кирилла, с улыбкой, едва тронувшей его губы. И Кирилл вдруг почувствовал себя чужим, тяжесть поднялась неясной тенью, смазав краски, словно бы закрывая от него часть этого мира. Мир стал размытым, точно сотканный из полуденного марева. Отчего-то заболела голова, но не боль разливалась не внутри его, а снаружи, как будто ее вливали тоненькой струйкой, и она смешивалась в его теле с его информационным полем.

Юноша снова улыбнулся, утвердительно кивнул головой.

— Мы имеем душу — и немногие откажутся от нее! А вы даже не знаете, что душа — это ближний, который носит частицу вашей плоти и защищает ваше пространство со спины. Да, у нас нет многого, о чем ты подумал, но есть многое, чего нет у вас. Всюду на земле я найду друзей, кров и пищу, а ты привязан к одному месту и закрыт — ты чужой! Мы живем в согласии с миром, вы выживаете, боясь даже собственной тени. Мы пьем живую воду, а ваши источники отравлены ядом. Неужели ты думаешь, что все, о чем ты подумал, ждет тебя в Раю? — насмешливо полюбопытствовал юноша. — Там нет ни железных коней, ни железных птиц, ни рук, которыми мог бы что-то взять, ни ног, на которые мог бы встать. Там только мысль, а ваши мысли таковы, что вы станете ужасом для себя самих.