Черная книга корпораций

Доктор Нгабо спешит из комнаты в комнату, он открывает все : дверцы шкафов и помещений, словно хочет собрать недостающее на внутреннем дворе к «Аппелю»: в аптечном шкафчике пара полупустых упаковок. В операционной — что-то вроде складного кресла с парой ламп над ним, больше ничего. Два туалета, два душа в одной деревянной кабинке. В больнице «Charite Maternelle» в Гоме, в которой доктор Нгабо вместе с двумя врачами лечит сотню пациентов, нет ни автоклавов, ни даже умывальника. В темной комнате сидит Фаида Мугангу, которая несколько недель назад лишилась своей семьи и теперь неподвижно смотрит на стену.

Адольф Оносумба Йемба — тоже врач. Когда-то у него была неплохая практика в Йоханнесбурге. Но с ноября 2000 года у Оносум-бы другая профессия: он — предводитель повстанцев RCD на востоке Конго, область влияния которых простирается в регионе величиной с Центральную Европу. При этом тридцатичетырехлетний доктор в душе отнюдь не борец. Я понял это, когда пришел к нему в его роскошную резиденцию, окруженную охраной, на окраине Гомы. «Не думаю, что вы здесь найдете других повстанцев при галстуке и с дорогим компьютером», — улыбается вежливый молодой человек и задергивает гардины, когда мы входим в офис, По причинам безопасности. Кто знает, возможно, при открытых занавесях мы бы стали хорошей мишенью для снайпера (28).

Менее чем в полукилометре находятся трущобы, сколоченные из подручных; материалов, где живет большинство людей. У домов в центре города валяется отбитый гипсобетон, большинство магазинов пусты, их двери забаррикадированы, а окна разбиты. Пыльные улицы патрулируют подростки-солдаты, завербованные повстанцами. «Waloto» («дети») по радио мобилизуют сражаться за RCD. Но большинство приходит не по своей воле, считает Международная организация помощи беженцам «Refugees International», которая в апреле 2001 года проводила беседу с одним из таких бойцов:

— Марку — пятнадцать, два месяца назад его вместе с пятью его одноклассниками тайно увезли из школы четыре солдата RCD. Он и его друзья были доставлены к аэропорту, посажены в самолет и переправлены в военный тренировочный лагерь. Трое из hits там умерли. Марк не знает, как они умирали. Возможно, причиной было то, что их заставляли спать на улице, под дождем. Или из-за дурного обращения и палочного режима.

— Нас принуждали трудиться, как рабов, — рассказывает Марк, которому удалось бежать из военного лагеря (29),

Многих из этих детей обрабатывали наркотиками в военных целях. Вечером после моего прибытия в Гому ко мне подошли три подростка в форме. Один, лет четырнадцати, направил ствол своего «Калашникова» мне в грудь и вежливо попросил дать ему пару долларов и сигареты. Его глаза блестят желтоватым блеском, зрачки расширены. Мысленно задаюсь вопросом, как долго он может удерживать палец на спусковом крючке. На следующий вечер я вновь прохожу мимо: он меня радостно приветствует, словно мы старые знакомые,

«НАШИ ДЕТИ УМИРАЮТ ЗА ВАШИ ПРИБЫЛИ»

Кого ни спроси на улицах города, всякий видит главную причину катастрофы в повстанцах и их приспешниках из Руанды. «Но не только они ответственны за несчастье», — скажет безработный учитель, который на главной площади Гомы продает традиционные маски тем редким иностранцам, которые здесь работают — в основном в благотворительных организациях и ООН:

— Это европейцы и американцы, которые продают колтан и привозят оружие. Они эксплуатируют ресурсы нашей страны и оставляют умирать наших детей за свои прибыли прямо в копях.

Учитель указывает на горизонт. Там возвышаются горы Масиси, где расположены крупнейшие залежи колтана:

— Там наши дети. Их посылают на смерть.

Мальчик рядом с ним сам однажды попытал счастья в копях:

— Сидишь в грязи и боишься, боишься, что земля на тебя обрушится. Постоянно где-то стреляют. Ты под охраной солдат и милиции, где бы ты ни был. Одни гонят других, но нам это безразлично. Они отнимут у тебя инструмент… Если тебе повезет, то за это ты получишь пару сотен конголезских франков. В Гоме получают в десять раз больше, но, если они тебя застукают здесь с колтаном, то тогда… — Он кладет мне на лоб указательный и средний пальцы: «Чпок!»

Три недели спустя после этого разговора, 21 марта 2001 года, в 50 километрах к северо-западу от Гомы почти 100 человек погибли в колтановом шурфе: обрушился свод над входом в туннель.

УБИТЬ, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ

Почти все мои собеседники настаивают, чтобы я не называл их имен. Слишком многих уже подвергли аресту или даже навсегда «убрали» после того, как они поговорили с иностранцами. Страх перед повстанцами велик.

Незнакомка рассказывает мне, что в копях работают, прежде всего, руандийские хуту. По сообщению ООН о нелегальном разграблении сырьевых ресурсов Конго, большинство пленных — из Руанды. Их обвиняют в истреблении целого народа тутси в 1994 году, теперь в наказание они ведут добычу колтана, которая финансирует снабжение руандийской армии.