Черная книга русалки

Поднялись, управились с окном, запутавшимся в занавесках, закрыли, придвинув на всякий случай столик, – Ксюха тут же предложила забаррикадировать на всякий случай и входную дверь, но потом сама же отмела мысль как неразумную. Зато выдвинула взамен другую, разумную.

Нужно обыскать комнату Вадика.

– Нет, – ответила Ольга.

– Ну тетя Оля, мы ж тихонечко, осторожно, заглянем и все... его же нету, так? А если он и вправду маньяк, мы должны знать. Мы ж с ним в одном доме. Мы... Он же убить нас может.

– А если он...

– Если появится, скажем, что его искали. Пойдем... ну теть Оля, а то потом неизвестно, когда случай выпадет.

Ну... ну, в конце концов, Ксюха в чем-то права. Да и комната может оказаться запертой.

Дверь была открыта. Ксюха вежливо постучала. Потом еще раз, уже менее вежливо, потом, нажав на ручку, распахнула и крикнула:

– Эй! Есть тут кто?

Как и ожидалось, никого не было. Ксюха перешагнула через порог, нашарив на стене выключатель, щелкнула и велела:

– Заходи. Чувствуй себя как дома.

В общем-то, эта комната ничем не отличалась от других гостевых, которых в доме насчитывалось что-то около пяти. Была она невелика, из-за темных обоев и массивной мебели казалась еще меньше. Единственное окно, занимавшее почти всю стену, было распахнуто настежь, и косые струи дождя, пробивая тонкую тюлевую стену, заливали и пол, и светлый ковер, и скинутые ветром листы бумаги.

– Ужас! – Ольга шагнула к окну, чтобы закрыть его, но племянница не позволила. Грозно насупив брови, она велела:

– Ничего не трогай. Может, он нарочно!

– Окно открытым оставил?

– Ну да, а вдруг мы бы двери заперли? А он через окошко раз и дома.

Ксюха, став на четвереньки, принялась изучать рассыпанные листы.

– Это письмо... старое... слушай: «Дорогой мой Вадим, я очень соскучилась по тебе...»

– Чужие письма читать нехорошо.

Ксюха лишь фыркнула.

– Так, тут ничего интересного, сплетни местные. Ага, слушай... «...старое кладбище собираются сносить, ферму поставить хотят, наши-то против, но председатель новый, да и решение на самом верху принято». Нет, это тоже неинтересно. А вот это уже интересно: «Ее на той неделе схоронили. Все пришли, все собрались, про тебя-то ничего не сказывали, но ты пока не приезжай, не надо. Да и толку в похоронах, гроб-то пустой...».

– Зачем хоронить пустой гроб? – уточнила Ольга, оглядываясь. Заметила на столе фотографию, старую, черно-белую, но заботливо отреставрированную или, может, даже перепечатанную, убранную под стекло, в строгую черно-белую же рамку.

– А я зняю? – Ксюха с кряхтеньем приподнялась, потерла локти, на которых проступили темные пятна от влаги. – «...я у батюшки молебен заказала, за упокой души. Знаю, ты сердиться станешь, но...»

На фотографии женщина с усталым лицом, мужчина в военной форме и лохматый, глядящий исподлобья мальчишка.

– Погоди... тут еще есть. «С Кузнецовым я говорить пыталась, только толку не вышло...»

Дверь раскрылась резко, едва не задев Ольгу, та шарахнулась в сторону, прижимаясь к стене, а Ксюха с визгом вскочила. Хлопнуло окно под сквозняком, а на пороге возник хозяин комнаты.

– Ой... а мы... мы вас... искали. – В Ксюхиной руке дрожал листок бумаги, расплываясь синими чернилами, стекая на пол слезами дождя. – А тут... вот...

Договорить она не успела, Вадик, как-то вдруг оказавшийся рядом с Ксюхой, схватил ее за плечи, приподнял, тряхнул... вывернув руку, выдрал лист.

– Отпустите! Вы права не имеете! – Ольга толкнула его в спину, повисла на руке, пытаясь отодрать от Ксюхи, та же, мигом выпав из оцепенения, громко заверещала.

– Вон пошли. Обе.

Он выволок за порог, выпихнул без всякого уважения и добавил пару слов, от которых Ольга густо покраснела.

– С-скотина, – прошипела Ксюха в запертую дверь. – Ты! Ты... беременную трогать! Я бабушке пожалуюсь, я...

Она разревелась прямо там, в коридоре, опершись спиной на стену, размазывая слезы ладошками по лицу и оставляя на коже чернильные разводы следами украденного письма.

– Он права не имел так... правда, теть Оль?

– Правда. – Ольга обняла племянницу. – Пойдем... пойдем отсюда. А завтра уедем.

Ксюха кивнула. Сейчас она была согласна на отъезд.

Много позже, уже под утро, Ольга вдруг проснулась с мыслью, неуместной да и ненужной в данных обстоятельствах: вернулся Вадик не с пустыми руками. Рюкзак был. Совершенно точно, в руке он держал рюкзак, который швырнул в угол, а уже потом на Ксюху набросился.

Откуда рюкзак? И почему он был мокрым, а Вадим – нет?

Голодно-то как! Страшно. Мокро. Даром что лето на дворе, а небо словно проломилось, сыплет и сыплет дождем второй день кряду, развозит по подворьям грязь, сено гноит да рожь топит. Нет, не к добру это...