Черная книга секретов

На сей раз Иеремия обедал бараниной. Набив рот, он принялся задумчиво жевать, мрачно размышляя о Джо Заббиду. Воплощенное зло — вот кто такой этот ростовщик! Только сегодня утром к Иеремии подошел на улице Джоб Молт, кузнец, и отдал деньги на сумму, вполовину закрывавшую его долг Гадсону. А ближе к обеду Полли доложила хозяину, что видела в витрине у ростовщика пару подков, и Иеремия понял, откуда у кузнеца взялись деньги. Опять проклятый ростовщик напакостил!

— Подковы новешенькие, так и сияют, — невинным голосом добавила Полли. — Уж наверно, ростовщик щедро за них заплатил.

После этого девчонка проворно шмыгнула вон из комнаты, и Иеремия отчетливо услышал, как она хихикает, направляясь в кухню.

— Надо было вышвырнуть этого Заббиду из деревни в первый же день! — прорычал Гадсон. — И чего я только ждал?

Однако в глубине души он понимал, что так просто ростовщика из Пагуса не выставишь. Разумеется, он давно догадался, какое отношение имеет внезапное богатство его должников к витрине Джо Заббиду, в которой появлялись все новые и новые товары. Но Гадсон полагал, что ростовщик не сможет до бесконечности снабжать местных жителей деньгами: рано или поздно он разорится, лавка его лопнет, и жизнь наконец вернется на круги своя. Однако то, что делал Заббиду, не укладывалось в рамки обычной коммерции.

Иеремия прожевал очередной кусок баранины и покачал головой.

«Как это он умудряется процветать, если платит всем подряд немыслимые деньги за всякий хлам?» Этим вопросом Гадсон задавался ежедневно. Ежедневно ждал он, пока Полли воротится, прибравшись у преподобного Левиафанта, и расскажет, что нового видела по дороге в витрине у Заббиду. И с каждым днем Гадсон чувствовал себя все более подавленно. А эта затея — обратиться за помощью к священнику! Как позорно она провалилась!

— Что же мне делать? — стенал Иеремия, замечая, как неуклонно сокращаются его доходы.

Теперь, когда почти все должники расплатились с ним, существовать на одну лишь ренту Гадсону было затруднительно. Правда, по-прежнему оставались деньги в банке, те, что Иеремия унаследовал от отца, но и эта сумма с годами растаяла, как сугроб на солнце, вследствие неудержимой тяги Гадсона к азартным играм. Роскошная жизнь, которую вел Иеремия, тоже обходилась недешево. Он давно был должен портному и шляпнику, сапожнику и цирюльнику, а уж о накопившихся карточных долгах Гадсон предпочитал вообще не думать.

Конечно, оставались еще доходы от шантажа. С тех пор как Гадсон разнюхал о тайне Горацио Ливера, он обеспечил себя свежим мясом. До недавнего времени приличный доход приносила торговля трупами, осуществляемая при помощи старика могильщика. К сожалению, с этой торговлей дела обстояли не вполне благополучно, и не только по вине Гадсона, утратившего власть над Обадией. Заказчики Иеремии (к слову сказать, именно эти молодчики в масках при необходимости выступали в роли его бейлифов, выселяя должников) принесли Гадсону неутешительные новости из Города.

— Анатомам теперь подавай свежие трупы, — сказал один из них. — Желательно молодых.

Иеремия схватился за голову.

— Они что, не понимают? Где я им возьму свежие молодые трупы в Пагусе?

— Не так уж это и сложно, — осторожно намекнул второй из похитителей.

— То есть как? — не понял Иеремия.

Его заказчики многозначительно переглянулись и разразились утробным хохотом.

— Ну, скажем, вот тут неподалеку, в бывшей шляпной мастерской, есть молоденький парнишка в услужении. Он бы как раз подошел, — сказал один из заказчиков.

— Ладлоу? — удивился Иеремия. — Да он жив и здоровехонек.

— Чем свежее, тем лучше, — подчеркнул второй заказчик.

И тут Иеремия понял, что именно ему предлагают, и остолбенел. Конечно, Ладлоу он терпеть не мог и всегда содрогался под пристальным взглядом мальчишки, но убийство, да еще с похищением трупа, — даже для Иеремии это было слишком.

— Нет-нет, — торопливо возразил Гадсон. — Думаю, таких мер не понадобится. Должны быть какие-то другие варианты. Кстати, как насчет зубов?

— Зубов? — переспросили заказчики.

— Я слыхал, вы торгуете зубами, — начал Гадсон, но заказчики только засмеялись. — Ладно, что уж там… — уныло оборвал он себя.

Заказчики равнодушно пожали плечами.

— Ничем не можем вам помочь, — сказал один. — Отдайте нам наши деньги, и мы квиты.

Тем дело и кончилось.

Иеремия отставил тарелку, не доев баранину, и угрюмо ссутулился в кресле. Он потерял аппетит, на отсутствие которого раньше никогда не жаловался. Гадсон пребывал в таком подавленном состоянии духа, что не стал листать книги, не притронулся даже к своей любимой — «Одинокому горному пастуху» (в фаворитах эта книга была у него потому, что словарный запас горных пастухов чрезвычайно скуден, и, следовательно, в книге рассказывалась достаточно простая и понятная Гадсону история).

Гадсон понимал, что, если Заббиду останется в деревне и будет продолжать жить по-прежнему, ему, Иеремии, следует ждать лишь новых неприятностей, и ничего больше. А потому он решил взять дело в свои руки.