Черная книга секретов

Прежде чем занести на бумагу последние слова, Ладлоу замешкался, но, поскольку ему было сказано писать все как есть, слово в слово, он послушался. Дописав, Ладлоу украдкой глянул на Обадию: старик могильщик сидел бледнее трупов, которые выкапывал. Поняв, что рассказ окончен, юный Хоркинс аккуратно положил поверх исписанной страницы промокательную бумагу и закрыл черную книгу. Обадия в изнеможении откинулся на спинку кресла и закрыл лицо руками.

— Помогите мне, мистер Заббиду, умоляю. Конченый я человек.

Джо Заббиду опустил руку на плечо старика.

— Забудьте обо всем этом, друг мой. Выбросьте из головы эти ужасные мысли, иначе они источат вашу душу, как черви. В мире есть высшая справедливость. Быть может, высшее правосудие вершится не так быстро, как нам хотелось бы, однако, поверьте моему слову, Иеремия Гадсон еще получит сполна и по заслугам. А теперь ступайте домой и ложитесь спать. Страшные сны больше не будут вас мучить.

Могильщик глубоко вздохнул.

— Знаете, мистер Заббиду, сдается мне, что вы правы.

Он собрался было встать, но Джо удержал его.

— Как мы и договаривались, вы получаете плату.

С этими словами ростовщик вручил измученному старику кожаный мешочек, туго набитый монетами. Когда мешочек тяжело лег в мозолистую ладонь могильщика, глаза у Обадии округлились.

— Уж не знаю, как и благодарить вас, мистер Заббиду, — сказал он. — Они мне пригодятся.

— Вот и хорошо, — ответил Джо, дружески пожимая старику руку. — Вот и отлично.

— А как же с Гадсоном? — робко спросил могильщик.

— Терпение, друг мой, — отозвался ростовщик. — Всему свое время.

Глава тринадцатая

Из мемуаров Ладлоу Хоркинса

Вот так-то прошел мой первый день в обществе Джо Заббиду, и день этот получился длинным. Обадия ушел, когда уже пробило два часа ночи. Джо проводил его до дверей, а потом стоял на крыльце и смотрел вслед старику, пока тот не спустился к своему дому, но и это хозяина не устроило: он дождался, пока свет в доме у могильщика погас, и только тогда запер дверь. Я все еще сидел у стола и пялился на закрытую книгу. Мысли у меня мешались — еще бы, услышать такое! Теперь я понял, чем занимается хозяин. В эту черную книгу вписаны людские секреты, а Джо Заббиду берет их в заклад.

Мне не верилось, что хозяин позволил юнцу вроде меня не только прикасаться к черной книге, но даже писать в ней. Ох, как же хотелось открыть ее и прочесть от корки до корки! Меня разбирало любопытство: книга ведь порядочно исписана, и какие еще ужасные тайны и признания спрятаны под черной обложкой?

Слышно было, как хозяин ходит по лавке и беседует с лягушкой. Сюда, в комнату, он вроде не собирался, и, быстро распахнув книгу, я принялся лихорадочно листать ее, скользя глазами по строчкам признаний.

Меня зовут. Элинор Харди, и я больше не могу таить собственную ложь…

Мое имя Джордж Кэчпол, и у меня есть ужасная, постыдная тайна…

Меня зовут Оскар Карпью.

Однажды, обезумев от ярости, я…

Больше я ничего прочитать не успел, потому что в комнату, насвистывая, вошел хозяин. Я тотчас захлопнул книгу и неуклюже вскочил, опрокинув стул.

— Ну-ка, посмотрим, как ты справился с заданием, — произнес хозяин, не обращая внимания на мое замешательство. Он раскрыл книгу.

Я, затаив дыхание, ждал, пока он не прочтет мою запись. Меня всего прямо колотило.

— Превосходно, мальчик мой, просто превосходно. — Джо перевел алую ленточку-закладку на следующую чистую страницу и закрыл книгу. — Я и сам бы не справился лучше.

У меня вдруг краска прилила к лицу — не привык я к похвалам. Стараясь скрыть смущение, я ткнул в золотые буквы на обложке книги и спросил:

— А это по-каковски?

Лицо Джо просветлело.

— Это по-латыни. Латынь — язык точности. Переводится так: «Сказанное мимолетно, что записано — осталось навек». Запомни эти слова хорошенько, Ладлоу. Людям свойственно верить письменному и печатному слову, что бы оно ни гласило.

Он поднес книгу к самым глазам и тихо продолжал:

— Истории, занесенные на эти страницы, представляют собой огромную ценность каждая для своего рассказчика; следовательно, в глазах других людей они стоят денег. Я собирал самые тайные признания и исповеди, а потому мой долг защитить рассказчиков и их секреты. Где бы я ни скитался, везде полно преступников, которые заплатили бы любые деньги за доступ к этим секретам, а сами бы использовали их для шантажа, наживы или еще чего похуже. Но рассказчики доверили свои секреты нам, Ладлоу, и потому за порогом этой комнаты наш долг — молчать о них.

Судя по всему, меня Джо в преступниках не числил, но в этот самый миг рука моя нащупала в собственном кармане нечто твердое и холодное, и сердце мое замерло. Часы! Я же украл их из витрины! Джо, должно быть, и не заметил, что часы пропали. Я решил положить их обратно при первой же возможности.

А в ответ на слова Джо кивнул как можно серьезнее:

— Хранить секреты я умею.