Черная книга: Таинственные люди и необыкновенные приключения

— Пусть лучше я погибну, — подумала я.

Но сестра оттолкнула меня, чтобы принять на себя смертный удар разъяренного зверя.

В эту минуту грянул выстрел, и кабан с ревом свалился на землю.

Из леса выскочил молодой охотник.

Кабан собрал последние силы и бросился на охотника, чтобы поразить его своими клыками.

Удар ножа положил кабана на месте, но и сам охотник упал, обливаясь кровью.

Мы с Лючией подбежали к нему и, как умели, перевязали его рану.

— Останься здесь, Лючия, — сказала я, — а я сбегаю в замок и пришлю людей с носилками. Раненого надо перенести в замок. Тем временем, наш старый кастелян, Бернардо, съездит за доктором…

О, если бы я знала, чем это окончится, я бы не оставила сестру с охотником! Пусть бы лучше я погибла, а не Лючия!..

Красное домино замолчало, и доктор не решился прервать молчания вопросом. Ему показалось, что спутница его всхлипнула…

— Да, этот час, проведенный Лючией наедине с охотником, решил ее судьбу, — начала маска снова, — с первого взгляда она полюбила его…

Раненого перенесли в замок, доктор перевязал его рану и сказал, что он скоро поправится.

Действительно: через две недели он уже был здоров, но и не думал покидать замка.

Во время его болезни за ним ухаживала преимущественно Лючия, так как я была занята по хозяйству.

— Ну что же, — думала я, заметив симпатию сестры к нему, — раз судьба посылает ей такого жениха, я не буду мешать ее счастью. Он молод, красив, из хорошей семьи, богат — чего же еще надо?

Раненый рассказал нам, что он принадлежит к знаменитому венецианскому роду Черваторе. В окрестности Палермо он приехал поохотиться на кабанов.

Я навела о нем справки и, когда узнала, что он большой поклонник женщин, то это меня несколько обеспокоило, но я подумала: женится — переменится. Поэтому, когда Лючия призналась мне в том, что Луиджи, — так звали его, — сделал ей предложение, я от души пожелала ей счастья.

— Только одна просьба к тебе, Елена, — сказала она, — ты должна ехать с нами в Венецию. Без тебя мое счастье будет неполно.

Я на это не согласилась. Я знала, что во время медового месяца даже любимая сестра может быть в тягость новобрачным. Да и замок нельзя же было бросить.

— В таком случае, обещай, что по первому моему зову ты приедешь к нам, — просила сестра.

Это я обещала ей охотно.

Через несколько недель мы скромно отпраздновали свадьбу Лючии.

— Луиджи, — сказала я, провожая молодых до коляски, которая должна была увезти их в Венецию, — обещайте мне, что Лючия будет с вами счастлива!

Он клялся всеми святыми, что будет любить и лелеять жену до гроба.

Лючия, рыдая, упала мне на грудь, и ее насилу удалось оторвать от меня и усадить в коляску.

Больше я не видала своей сестры живой…

Первое письмо Лючии, которое я получила вскоре после ее отъезда, дышало счастьем.

— Слава Богу, он сдержал слово, — думала я.

Но я поспешила радоваться. В следующих письмах Лючия писала о красоте Венеции, о художественных сокровищах этого города, но о Луиджи — ни слова…

— Сестра несчастна, — поняла я и страдала невыносимо.

Не раз собиралась я поехать в Венецию, увидаться с

Лючией, узнать все — и… не могла… я боялась убедиться в справедливости своих предположений. Я боялась, что в порыве гнева убью Луиджи, сделавшего мою сестру несчастной.

И вот, восемь дней тому назад, я получила от Лючии письмо. Я выучила его наизусть…

Лючия писала мне, что уже через месяц после свадьбы Луиджи стал покидать ее ради продажных женщин… писала, что она разочаровалась в муже, что он оказался пустым, лживым и злым человеком…

«— О, если бы я осталась с тобой в нашем старом замке, если бы все, пережитое мной, оказалось сном! — писала она. — Но поздно! Прошлого не вернешь, и я не из тех, кто, раз потерпевши кораблекрушение в жизни, ищет убежища в родном углу..

И тебя, Елена, я умоляю — не приезжай ко мне, даже твое участие было бы мне тяжело, а изменить мою судьбу ты не в силах… я выпью до дна свою чашу и умру безропотно.

Об одном только прошу тебя, Елена, когда я умру, я бы хотела лежать в нашем фамильном склепе… но это невозможно: Луиджи не захочет нарушить традиции своего рода: меня похоронят в склепе Черваторе… Но, умоляю тебя, сестра, выйми мое сердце и поставь его в серебряной урне на алтарь нашей замковой капеллы…»

Красное домино закрыло руками лицо и поникло головой…

Леблан был потрясен.

— Я в тот же день отправилась в Венецию, — заговорила снова красавица, немного успокоившись. — На дворце Черваторе я увидела черный флаг. На подъезде меня встретил швейцар, весь в черном.

— Кто умер у Черваторе? — спросила я, чувствуя, что сердце мое перестает биться.

— Сегодня скончалась сеньора Лючия, супруга Луиджи Черваторе…

Мне сделалось дурно.

Открыв глаза, я увидела перед собой испуганное лицо швейцара.

— Сеньора — родственница Лючии? — спросил он участливо.

— Сестра.

С низкими поклонами проводил он меня вверх по лестнице и велел слуге доложить Луиджи о моем приезде.

Не знаю, как я сдержалась, увидев Луиджи, и как я не бросила ему в лицо: «Негодяй! убийца моей сестры!»