Черная книга. Зверства современных бандеровцев — украинских неонацистов. 2014–2023

«Украинские власти объявили, что будет питьевая вода. Вышел народ, очередь. Подъехала водичка, максимум пять минут, прилет туда. Три трупа сразу. А потом начали умирать, сказали -12 человек умерло. А перед этим, ребята видели, были военные. Украинские военные, постояли, постояли, народ начал собираться брать воду, они отъехали. Через 5 минут приезжает пресса. Люди говорят, приехала скорая, приехала пресса и начали кричать: «Уезжайте, вы видите, что делаете, люди. Всё подстроено. Убивают, чтобы показать это всё в Европе. Пропаганда. Это всё целенаправленно. Западные журналисты в курсе дела».

Луковенко Татьяна Владимировна, место жительства на момент опроса — г. Лисичанск:

Луковенко Татьяна Владимировна

«В наш дом были попадания, поэтому мы и уехали. Это все делали укронацисты, так можно сказать, фашисты. Они стреляли по нашим домам. Просто буквально 3 дома пятиэтажных стояло и в 3 дома прям с миномета попало в крышу, квартиру разрушило. Прям 3 дома подряд, как по заказу. Они ехали по дороге и стреляли. И сразу, откуда ни возьмись, тут же сразу фотографируют. Собрались — пожарная там стояла, скорая стояла, хотя она никому не нужна была. Просто фотографировалось и снималось это всё. У нас там не было и близко ни ЛНР, ни россиян».

Дмитрий Валерьевич, место жительства на момент опроса — г. Северодонецк:

Дмитрий Валерьевич

«Приезжала пресса из Франции, канал TF-1. Корреспондент воодушевленно рассказывал, что разбомбили российскую колонну. Он хотел, чтобы мы поддержали и кричали ура. Когда им сказали, чтобы они поснимали украинские танки около мирных домов, и стали неудобные вопросы задавать, они быстро ушли».

Татьяна, 60 лет, место жительства на момент опроса — г. Артемовск:

«Да, еще в июле месяце [2022 г.] Правый сектор методично начал разрушать город, и они специально стреляли по инфраструктуре. Каждый день выбирали какой-то объект и уничтожали его. До июля у нас все работало, а российские войска были еще очень далеко и не было никакой необходимости в этих выстрелах. Они рушили, например, сегодня троллейбусный парк, сгорел дотла, а завтра еще что-то. Получается, что 80 % города было разрушено до подхода частей российской армии. Мосты взрывали: если только слышали, что начинается ракетный обстрел по военным объектам, то они под этот шумок подрывают мосты.

Как только они делали провокацию, то сразу же приглашали прессу. Мы знали, что если сегодня в городе очень много корреспондентов (финны, поляки, эстонцы и американцы), значит, жди какую-то провокацию. Разрушали и наши дома. Мы — район мясокомбината, и когда Правый сектор был в соседней посадке (метров 300), то начались обстрелы жилых домов. В этом вообще не было никакой необходимости, они просто стреляли по домам. Один дом вообще разрушили, но женщина уехала в сторону Украины. У нас 6 окон несколько раз вылетали, гараж, крыша и машина, даже чуть не убили собаку. Все это без всякой необходимости. Просто им было скучно или что. Наши коммунальные службы пытались что-то чинить. Последний раз был очень сильный порыв и приехала из Славянска бригада, чтобы чинить. Как только включили в городе свет, та к он и методично грохнули в этот трансформатор.

Когда к ним подошли и спросили, что они делают, так украинский полковник ответил: «Мертвецам свет не нужен», и что орде свет не нужен. Им очень не нравилось, что мы говорим на русском. Мы родились и привыкли, хорошо понимаем и пишем на украинском и уважаем Украину как страну, потому что сколько лет в ней прожили, но русский это наш родной язык. Им это очень не нравилось: то, что люди остались жить в своих домах, и что мы ни у кого ничего не просили. Они называли нас «ждуны», говорили, что мы предатели и ждем россиян. Считали, что нас убивать и грабить — это святое дело».

Виктория, место жительства на момент опроса — Соледар:

«Украинцы обстреливали Соледар с 24 мая [2022 г.]. Выстрел — взрыв, выстрел — взрыв. Выстрел — раз, два, три, четыре, пять — взрыв.

Как-то я лично видела: произошел украинский обстрел среди дня, это где-то было в районе одиннадцати дня, тоже очень все неожиданно. Начало во дворы прилетать, а машины легковые, которые стояли во дворе, начали гореть.

Буквально двадцать минут — и была пресса именно в нашем том райончике. Мы, конечно, очень агрессивно к ним отнеслись, интервью никто не дал.

Были иностранные журналисты: если была группа, то обязательно там кто-то присутствовал из иностранцев. Я их видела, слышала, как люди некоторые им говорили: «Уезжайте отсюда».