Черная Книга

Я родился в 1895 году. До войны жил в Днепропетровске, где работал в артели Промкооперации. С приближением немцев мне поручили вывезти оборудование артели, и я погрузил его в вагон. Но вагон не прицепили, и я остался вместе с оборудованием.

25 августа 1941 года в город вошли немцы. Я не выходил на улицу, так как евреев хватали. Моя жена русская, она могла ходить по городу, она мне и рассказала про все.

26 августа я решил пойти на предприятие, где работал. Там я встретил уборщицу, она мне сообщила, что утром во дворе изнасиловали еврейскую девушку семнадцати лет, а потом убили. Она сказала: ”Если хотите, можете посмотреть”. Я ушел и больше не выходил из дому.

25 сентября появился приказ коменданта города: евреи должны уплатить 30 миллионов рублей контрибуции. Деньги будет собирать еврейская община. Жена хотела пойти в общину, но я ей сказал: ”Не нужно. Внесем мы деньги или не внесем, все равно — они уничтожат нас”.

Жена нашла мне работу на другом конце города. Моя фамилия Индикт, но теперь я стал Индиктенко.

12 октября хозяин мне сказал: ”Уходи”. Я ушел с женой. Была ночь, мы слышали страшные крики. Утром 13 октября было темно, когда постучали: ”выходите”. Полицейские удивились, что моя жена не значится в списке, я ответил, что она русская. Я знал, что меня ведут на расстрел. Повели меня к универмагу, там уже было много евреев.

Первая партия была 1500—2000 человек. Я попал во вторую партию. Не доходя до еврейского кладбища, мы услышали стрельбу и вопли. Мы решили убежать. Многих при этом застрелили. Мне удалось бежать.

Два дня я бродил по степи, потом отчаялся и вернулся домой. Пришел ночью, постучал в окно. Месяц я просидел на чердаке. Затем мы решили, что мне нужно уйти из дома, так как хозяин что-то подозревал.

Жена достала мне трудовую книжку, где я мог изменить фамилию и национальность. Потом она нашла для меня паспорт на имя Ступки, 1905 года рождения. Мой возраст казался иногда подозрительным.

Три месяца я проработал в одном месте; потом хозяин сказал, чтобы я ушел. За это время жена разыскала одинокий домик около города. Полов там не было, но она сделала пол, под кроватью три доски приподымались. Я мог поместиться под полом. Чтобы никто не поселился во второй комнате, мы превратили ее в сарай, держали там кур, кошку и собаку.

Несколько слов напишу о собаке, так как и она участвовала в спасении моей жизни. Ее звали ”Альма”, она была очень злая. Никто не решался войти в дом, пока не привяжут собаку. Тем временем я успевал залезать под пол.

Рядом с нами жил полицейский. Зная, что его соседка — одинокая женщина, он, выпив, приходил к жене, приставал, ругался. Я сидел в яме и должен был слушать, как он говорил жене: ”ты б... что ты из себя строишь честную женщину? Долго ли ты будешь водить меня за нос?”

Однажды жена не вытерпела и говорит: ”Иди ты к такой-то матери!” Он ее назвал в ответ ”жидовской мордой” и ушел. Я вылез из ямы и начал смеяться.

Я прожил в яме два с половиной года и все время ждал наших. Последние месяцы мои нервы не выдерживали. Много раз жена предлагала мне вместе отравиться, но я ее отговаривал, и наши пришли.

Михаил Петрович Индикт.

Днепропетровск, июль 1944 г.