Черная корона

Они втроем, толкаясь локтями и обгоняя друг друга, кинулись к выходу. Удальцов все же оказался более прытким и опередил их, что позволило Калинкину шепнуть на ухо Александре:

— Так ты согласна или нет?

— На что согласна?! — вытаращилась она, тут же оступившись на высоких каблуках.

— Замуж за меня пойдешь или будет ждать суда? — Все, он не выдержал и принялся язвить, хотя, может, и не следовало.

— Ох, Димочка… — Она бросила виноватый взгляд в спину Удальцову и воровато чмокнула в подбородок Калинкина. — Конечно! Стоило ли сомневаться! И вообще не время сейчас, вот вечером и поговорим.

— А о чем говорить, раз все и так понятно. — Калинкин не хотел, да выдохнул с облегчением.

Все же классики — мудрый народ, выворачиваться наизнанку перед женщиной не всегда полезно, потому как Александра, невзирая на остроту ситуации, пробормотала со значением:

— А у меня, Калинкин, есть ряд условий. Понятно?..

Глава 23

— А Саньку я можно заберу себе секретарем, а, Влада? Ну не могу я с этой глупой куклой работать, хоть убей!

Удальцов притворно захныкал, зарываясь носом в ее волосы и плотнее упаковывая ее и себя в пуховый спальник.

— Можно я ее уволю, Владочка?

— Можно, — мяукнула она сонно и улыбнулась. — Я давно хотела бы от нее избавиться, да полномочиями не обладала. А теперь, когда обладаю, как-то неловко. Давай уж ты!.. Удальцов, а Удальцов!

— Ум-м?

— Как это ты весь день просидел в кабинете, набитом деньгами под завяз, и не обнаружил их? Марина с мужем моментально нашли в потайном шкафу, а ты… Эх, ты! Если бы не Калинкин, так бы и плакали эти денежки. А тот молодец, сказать нечего! Профессионально сработал. Взял их прямо с поличным. А ты сидел, сидел…

— Мне некогда было, я изучал документацию. Да и мысли были заняты совсем другим.

— Чем же?

Она сто раз, наверное, слышала о том, как он искал ее в тот день, как носился по городу, гонимый животным ужасом, как обрадовался, обнаружив ее связанную с кляпом во рту в подвале. Как целовал ее и плакал вместе с ней, цепляясь за нее и вытаскивая на улицу на руках, и никого потом к ней не подпускал.

Все знала и помнила до мелочей, но слушать не надоело. Удальцов еще так здорово об этом рассказывал, так судорожно при этом вздыхал и прижимал к себе так тесно, что никаких слов любви в такой момент не требовалось. Все говорило за себя. Все подтверждалось и казалось бесспорным.

Он любит ее! Любит больше жизни! И любить готов вечно. Так будет теперь всегда. Он и она. Всегда рядом. И в радости, и в горе, и пока смерть…

Нет, о ней не стоит вспоминать и думать в таком месте в такое счастливое для них время.

Счастье все же у них случилось, да! Их общее на двоих счастье, о котором она мечтала тайком, а потом и ждать уже устала, все же случилось. И оно, как ей казалось, было много счастливее, чем у Калинкина и Саши, потому что выстраданным и испепеленным оно было…

Они ведь удрали ото всех! Да, удрали! С палаткой, спальными мешками и котелком. И второй день живут совершенными дикарями на берегу незнакомой речки. Пытаются удить рыбу, бродят по лесу поблизости и пытаются искать грибы.

Но какая рыба, какие грибы, если они ничего и никого, кроме друг друга, не видят! Уха из котелка вчера выкипела почти до самого дна, потому что они ушли сполоснуть ложки к роднику и застряли там, целуясь до боли в губах. Каша утром пригорела. А большущая рыбина сорвалась с крючка у Жени, потому что он бросился вытаскивать у Влады из пальца занозу, забыв про удочку.

— Жень… — Влада тихонько дунула ему на ресницы. — Ты спишь?

— Сплю.

— А как же ты тогда разговариваешь, если спишь? Ты не спишь… Я что хотела тебе сказать…

— У? — Удальцов заворочался на жестком ложе, пытаясь аккуратно вытащить у нее из-под плеча затекшую руку. — Говори уже, а то я ждать устал, честное слово!

— Извини, мне нелегко, но… — Она зажмурилась, как перед прыжком в воду со старенькой вышки в далеком детстве. — Я очень… очень, очень тебя люблю. И изменить этого никто и никогда не сможет, вот! Понравилось?

— Угу, но ничего нового. Я это знал. С первой минуты знал, что ты станешь любить меня, как вот подошел к тебе, так и… — Удальцов протяжно, во все горло зевнул и рассмеялся тихонько. — Давай поспим, утро скоро, клев хороший. Мы же на рыбалку приехали, ты не забыла?..

Она, конечно, все-все-все помнила. Помнила и берегла. Как воду в ладонях для жаждущего, как тухнущий огонь в костре для замерзшего, как последнюю льдинку на испепеляющем солнце для…

Для их будущих малышей, к примеру, что непременно станут эту льдинку прятать в кармане, думая, что это самоцвет.

Она все сбережет для них, лишь бы все, что они обрели, никогда не кончалось…