Черная коза

Вот диктор объявила о прибытии поезда, и шумная пестрая толпа повалила на перрон. Наконец-то из-за поворота показался в клубах пара зеленый, с красной полосой, локомотив.

– Миша! Миша! Мы здесь! – крикнула она и отчаянно замахала рукой, издали увидев осунувшееся усатое лицо своего мужа. Он с трудом пробился сквозь гудящую толпу и обнял своими сильными руками жену и детей. Веки у него дрожали, губы старались улыбнуться. Трехлетняя девчушка испуганно прижалась к матери, она не узнала в этом страшном небритом дядьке своего отца. Потом, осмелев, исподлобья взглянула на него. Он, грустно улыбаясь, разговаривал с мамой и Сережей.

– Миша, что-то Коли не видно, – сказала счастливая Лена, окидывая взглядом возбужденную пеструю толпу.

– Лена, Коля погиб, – еле выдавил из себя Шилов, пряча от нее глаза, из которых вдруг потекли слезы по колючим небритым щекам.

Ей сразу вспомнился тот странный день. Неделю назад. Натальюшка спала. Сережка был в садике. Постирав белье, она накинула на плечи мужнин бушлат и с тазом выскочила во двор. Было довольно свежо. Начало декабря выдалось бесснежным и морозным. Голые ветки деревьев и кустов были покрыты пушистым инеем, поблескивающим на солнце тысячами огоньков. Вокруг порхали и щебетали юркие неугомонные синицы.

Внезапно она почувствовала, как что-то в груди оборвалось, сердце как бы придавило огромным тяжелым камнем. Она обернулась и оцепенела от неожиданности: у крыльца стояла черная коза и пристально смотрела на нее своими желтыми глазами. Во взгляде было что-то гнетущее, нехорошее. Лена не замечала раньше, что у коз такие странные зрачки. От этого жуткого неподвижного взгляда ей стало не по себе, ее всю пронизала накатившая ледяная волна. Перед глазами возникла сожженная, изувеченная бронетехника, в ушах стоял звон, послышался откуда-то издалека лязг гусениц и чей-то нечеловеческий крик. По телу пробежала мелкая нервная дрожь.

Лена выронила связку с прищепками. Нагнулась за ней. Когда выпрямилась, козы уже не было. Она исчезла. Лена подбежала к калитке, выглянула – длинная улица была пуста. Было что-то неестественное, загадочное, дьявольское в этом визите. Да и коз никто не держал в военном городке, а ближайшая деревня неблизко. Она вернулась в дом; в детской громко плакала Натальюшка, видно, ей что-то приснилось. Лена закрутилась по дому, то уборка, то дети, и мысли о незваной гостье отпали сами собой. Забылись.

И вот сейчас, в эту минуту, когда на нее обрушилась страшная весть о гибели брата, она вспомнила ту козу. Черную козу.

– Уроды! Патроны кончились! Огня давай! – дико заорал во сне Шилов, рванувшись и выгнувшись всем телом. Потом он резко сел в постели, тупо уставившись в стену, на ковер, ничего не понимая. На лбу проступили капельки пота…

– Мишенька, родной, милый, дружочек мой, мальчик мой, – успокаивала Лена, осыпая горячими поцелуями его лицо, глаза, шею, плечи… Крепко прижав голову мужа к своей груди и нежно поглаживая его поседевшие волосы, смотрела, как на потолке ярким пятном отражается свет от уличного фонаря, и танцуют медленное танго длинные тени от качающихся за окном заснеженных веток.

Ночью она на цыпочках прошла в детскую, поправила одеяло у сына, присела у кроватки Натальюшки и тихо заплакала.