Черная кровь

– А вы ладно поступали, когда нас с земли сживали? – зашипела ведьма, подавшись вперед. – Тебе, может, и просто было бы в чаще сидеть, ты чужой век заживаешь, да и не первый, поди, а у меня запасной жизни нету, одна на всё про всё. Не тебе меня судить, не перед тобой мне ответ держать! Собирайтесь и идите себе поздорову.

– Твоя правда, – согласился Ромар и повернулся, чтобы Унике было способней навьючить ему на спину заплечный мешок.

Через несколько минут заросли смороды сомкнулись за их спинами, скрыв странный домишко и согнутую фигуру Йоги, шепчущей вслед уходящим напутственные заклятья. И вновь одна лишь крапива могла подсказать опытному взгляду, что где-то совсем неподалёку обитают человеческие существа.

Прихотливые звериные тропы быстро заставили путников потерять всякое представление, где именно явилось на их дороге обиталище колдуньи. В другой раз пойдёшь вроде по тем же местам и ничего не сыщешь, так что впору уверовать, будто избушка со скрипом развернулась, выдернула из земли разлапистые корни подпорок и ушагала на своих столбах в иное, более спокойное место, где о людях никто и слыхом не слыхал.

Солнце, по счастью, проглядывало сквозь негустые облака, так что общее направление Таши держал, стараясь выбирать путь по всхолмьям. Там посветлей, и дорога просторней, и дряни чащобной поменьше водится. Добычи, правда, тоже не встретишь, но ведь сейчас они ходом идут, а не промышляют.

Спутника, что сосватала им старуха Йога, нигде не было видно. Не доверяя глазам, Таши тщетно напрягал слух, стараясь различить в редких осенних шумах треск сучка под посторонней стопой, свист разогнувшейся ветки, шёпот приминаемой травы или иной признак постороннего присутствия. В конце концов Таши решил, что неприятный парень ослушался мать и никуда не пошёл. Странно было думать, что кто-то может ослушаться родительского приказа, но парень, чьего имени они так и не услыхали, вообще был диковат, и ожидать от него можно было всякого. Не нравился Таши такой спутник, с первого взгляда не полюбился, и Таши испытал облегчение, убедившись, что они ушли без провожатого. С обещанным врагом, что поджидает их на северных склонах всхолмья, они как-нибудь сами разберутся, без помощников. Парень, конечно, к лесу привык, он тут дома, но боец из него явно неважнецкий. Заморыш, одним словом. Таши досадливо скривил губы, вспомнив вдруг свой постыдный и нелепый страх, когда явившийся по зову Йоги парень приветственно поднял свою ручонку.

Через несколько часов они устроили короткую днёвку, чтобы перекусить и немного расправить намятые ношей плечи. Таши, выбрав минуту, хотел поделиться своими мыслями с Ромаром, но колдун не дал ему договорить.

– Молчи! – прошептал он одними губами. – Он здесь!

Таши стремительно оглянулся, но кругом по-прежнему было пустынно и спокойно. Хотя, как и всё в лесу, спокойствие теперь казалось обманчивым.

– Он рядом, – на беззвучном языке охотников прошептал Ромар. – Я его чувствую. Он всё время шёл по нашим следам.

– И что теперь делать? – задал вопрос Таши.

Внутренне он был готов к тому, что Ромар прикажет избавиться от нежелательного попутчика. Уж если ты идёшь с людьми, так иди с ними вместе. А тропить их, как дикого зверя по первому снегу, – не дело. И коли начал путников выслеживать, то не обижайся, если напорешься на нечаянную стрелу. Но Ромар ответил спокойно:

– Ничего не делай. Он обещал нас проводить – вот и провожает. Просто на свой манер. Не обращай внимания.

Легко сказать – не обращай внимания! Каково знать, что за каждым твоим шагом следят, что ты на виду и беззащитен, а тот, кто наблюдает за тобой, остаётся невидим. Это тебе не в жмурки на лугу играть, тут всё взаправду.

Таши на пену изошёл, стараясь обнаружить хотя бы один признак, что парень где-то поблизости, но в занятии своём не преуспел; лес оставался нем и неподвижен.

Лиственное неудобье, заплетённое ракитой и бузиной, со стеной перезревшей сныти, осыпающей одежду колючками цеплючих семян, осталось позади. На холмы выбрался чистый сосновый бор, приветливый и нарядный. Землю устилала хвоя, редкий вереск перемежался кустиками толокнянки. Здесь и решено было заночевать.

Уника ободрала на лапник случившуюся ёлочку, приготовила место для сна. Таши натаскал гору валежника – наломанных ветром сосновых вершинок и ветвей, которых всегда довольно в бору. Разложил костёр, сбоку сухой травы подсунул, достал из кисета на поясе два из родных мест принесённых кремня и замер, не успев извлечь искры.

К лагерю приближался сын Йоги.

Как и в прошлый раз, он возник неожиданно и теперь шёл бездельной походочкой скучающего танцора. И, как в прошлый раз, не было у него с собой ничегошеньки, будто и не умотал он от родимого дома на немалый кусок пути. И наряжен он был в ту же кацавейку и те же штаны, в которых и в полдень ходить не жарко, а под вечер, когда воздух заметно посвежел, и вовсе несподобно.