Черная кровь

По кафельному полу к нам ползла рыба. Именно ползла и именно рыба – желтая чешуя блестела под светом ламп, переливаясь черными полосами. Передний нижний плавник превратился в когтистую лапу, которой тварь била по плитке, хвост ходил из стороны в сторону ходуном.

– Это павлиний окунь, – определил Виктор. – Такая хищная речная рыба. Наши туристы в Бразилию специально ездят, чтобы ее ловить.

Открыв пасть, тварь показала два ряда длинных и острых, как у акулы, зубов. Вскинув автомат, я выжал спусковой крючок, выпустив короткую очередь.

Пули с визгом отрикошетили от пола, ни одна из них не угодила в муторыбу. Монстр извернулся, оттолкнулся плавником и прыгнул, сильно ударив хвостом по кафелю.

Виктор громко выругался по-русски, но стрелять не стал. Дэнни же уже палил в белый свет как в копеечку. Визг рикошетов резал слух, но мне было уже не до того.

Я опустил винтовку и резко отпрыгнул в сторону, пытаясь разминуться с летящей на меня рыбиной, но мне не удалось.

Тварь уцепилась за лямку моего рюкзака, несколько раз ударила меня плавниками. Гибкое, покрытое слизью тело билось изо всех сил. Я выхватил из кармана складной нож, который подобрал с тела найденного нами сталкера, выщелкнул лезвие и с размаху ударил в брюхо мутанта.

Лезвие только бессильно скользнуло по гладкой чешуе. То ли нож был слишком тупым, чтобы пробить чешую, то ли чешуя эта по прочности стала, как кевлар. Я уворачивался от острых зубов твари, но было ясно, что в скором времени победа будет за ней.

Виктор наконец начал стрелять. Не целясь, длинной очередью. Оценить результаты его стрельбы у меня не было возможности, я раз за разом бил ножом, пытаясь проколоть чешую.

Удара с шестого мне удалось отколоть несколько чешуек, и только последний, седьмой удар оказался успешным – нож пробил кожу, и лезвие погрузилось в мягкие рыбные потроха. Я вместе с муторыбиной завалился на кафельный пол, она щелкнула зубами в паре сантиметров от моего лица, чуть не отхватив мне нос.

Отстранившись, насколько это было возможно, я просунул в эту пасть налокотник защитного костюма, надеясь, что прочности армированного пластика хватит, чтобы защитить меня от острых зубов твари, а сам изо всех сил потянул нож вниз, распарывая ей брюхо.

Пасть мутанта сжалась на налокотнике, оставив в нем несколько длинных зубов, но прокусить пластиковую защиту уже издыхающая рыбина не смогла.

Я воткнул нож в широкий рыбий глаз, стараясь достать мозг. Глаз лопнул, обрызгав мое лицо какой-то липкой дрянью. Протолкнув лезвие дальше, я провернул его, стараясь нанести как можно больше урона.

Тварь, как мне показалось, сдохла. Я двумя разрезами расширил ее пасть, кое-как освободил локоть и встал с пола. Посмотрел на испачканный нож. «Если его сунуть в ножны прямо так, – поморщился я, – мы потом сдохнем от вони».

Мои спутники тоже справились со своими противниками. Виктор той единственной длинной очередью перерубил свою рыбину пополам. У Дэнни был прокушен ботинок: похоже, парень сознательно пожертвовал обувью, засунув ботинок в пасть твари, как я налокотник.

– Вот дерьмо, – тяжело выдохнул парень. Он уперся руками в колени и тяжело дышал.

– Точно, nigga, – кивнул я, соглашаясь с ним. – Дерьмо. Иначе и не скажешь.

Я подошел к одному из стеллажей, взял там пачку влажных салфеток, вскрыл и тщательно вытер лезвие ножа, после чего принялся оттирать с разгрузочного жилета рыбьи потроха.

Виктор – единственный из нас, кто умудрился не запачкаться, – подошел к полке с консервами, которую я чуть не опрокинул, снял со спины рюкзак и принялся складывать туда банки.

– Мы же купили продукты в маяке, – произнес я, комкая салфетку и швыряя ее на пол.

– Это персики, – ответил Виктор. – Люблю консервированные персики.

– Ты любишь персики? – спросил Дэнни, подняв голову.

– Да, я люблю консервированные персики, что тут странного? – Вик уставился на нас непонимающе.

Дэнни усмехнулся. Потом еще и еще. И заржал в голос, захлебываясь смехом.

– Пе-е-е-рсики, – протянул он. – Нет, вы слышали? Этот боевик любит персики.

Тут уже я не выдержал и захохотал. Виктор посмотрел на нас, покачал головой и продолжил свое занятие.

– Ну все-все, хватит, – махнул нам рукой минут через пять русский, которому, как мне показалось, порядком надоел наш смех. – Хватит ржать уже. Пойдемте отсюда.

– Пойдемте, – промычал я, продолжая смеяться, но запал уже проходил, как и нервное напряжение после боя.

Дэнни тоже успокоился. Я скомкал и выбросил очередную салфетку. От разгрузки еще пованивало, но основную часть рыбьих потрохов я с себя счистил. Чтобы окончательно привести себя в порядок, мне понадобилось бы устроить настоящую стирку.

Мы снова двинулись вдоль стеллажей. Картонные коробки с пожухлыми овощами и фруктами стояли на специальных полках. Лук за две недели полностью высох, и только яблоки блестели под лампами вощеными боками. Помидоры и огурцы так вообще сгнили, превратившись в какую-то слизь.

* * *

А в одном из холодильников я увидел то, чего увидеть здесь никак не ожидал.