Черная кровь

— Нет-нет, — заверил его Плескофф. — Это только Мюллеры. Если бы ты заказал Шварцев или Суини — тогда мы бы могли сыграть в бридж этими карточками. Римо отыскал карточки с именем миссис Мюллер и ее мужа.

— Убийство? Он тоже попал в список убитых? — спросил он сержанта.

Плескофф взглянул на карточку и пожал плечами.

— А, понятно. Иногда приходится иметь дело с этим устаревшим подходом, когда, говоря об убийстве, люди пользуются такими старомодными понятиями, как жертва, преступление, убийца. Знаешь, эта старая логика: преступник совершает преступление, хватайте преступника. Эта старая, чисто животная, безответственная реакция, которая часто приводит к таким жестокостям, как бесчинства полиции.

— Что вы имеете в виду? — спросил Римо.

— Я имею в виду, что этот полицейский, этот расист и реакционер, наплевав на интересы Управления полиции и своего участка, неправомерно классифицировал смерть Герда Мюллера как убийство. А это был сердечный приступ.

— Так мне говорили, — сказал Римо. — И так я думал.

— Так думали все, кроме этого расиста. Это был сердечный приступ, вызванный проникновением ножа в сердце. Но ведь ты же знаешь, какое отсталое мышление у этих старомодных полицейских-ирландцев. К счастью, теперь они организовали свой профсоюз и он взялся их просвещать. Нынче они не так часто срываются. Разве только по решению профсоюза.

— Знаете что? — вдруг сказал Римо. — В очень скором времени вам придется опознать преступника. Сейчас вы отведете меня к «Саксонским Лордам». И вы опознаете убийцу.

— Ты не можешь заставить меня это сделать. Я нью-йоркский полисмен. У нашего профсоюза очень твердые правила, и я их придерживаюсь.

Римо сжал мочку правого уха сержанта и повернул. Сержанту стало больно. Лицо его исказила гримаса, похожая на улыбку. Потом он заплакал.

Крупные слезы выступили у него на глазах.

— За нападение на полицейского полагается суровое наказание, — задыхаясь, произнес он.

— Обещаю, что когда среди этих останков города я отыщу настоящего полицейского, то не стану на него нападать.

Римо потащил рыдающего сержанта к выходу из здания участка. Полицейские возле пулеметов пригрозили, что будут стрелять. На этот раз у них были для этого законные основания.

— Ты думаешь, что напал на рядового гражданина?! — орал один из них. — Это полицейский, а значит, ты совершаешь преступление. За кого ты его принимаешь? Что это — раввин или пастор? Это полицейский. Закон гарантирует безопасность полицейских.

Римо заметил, как на синих брюках сержанта расплылось темное пятно.

Нью-йоркский полицейский с ужасом понял, что сейчас ему придется пройти по улице после наступления темноты.

Ночь принесла прохладу. Едва они вышли из здания, дверь захлопнулась, и ее заперли изнутри.

— О Боже, что я сделал? В чем я провинился? — стонал сержант Плескофф.

Чиун хихикнул и сказал Римо по-корейски, что он пытается побороть волну, вместо того чтобы плыть вместе с ней.

— Если я утону, то не один, папочка, мрачно ответил Римо.

Глава 5

Держать человека за ухо так, что еще чуть-чуть — и оно оторвется, куда надежнее, чем лошадь за поводья. К тому же это весьма эффективное средство получения информации. Пусть хозяин уха испытывает легкую боль очень больно делать не надо, — и он начнет отвечать на ваши вопросы. Если он явно лжет, добавьте немного боли, и тогда он сам превратит свое тело в детектор лжи. Тут нужна не сила, а точный расчет.

Сержант Плескофф — его правое ухо по-прежнему было зажато между пальцами Римо — решил, что ночью улицы выглядят весьма странно.

— Считай, что ты в дозоре, — сказал Римо. — Сейчас будешь патрулировать свой участок.

Три черные тени копошились возле одного из домов. Темнокожая девушка крикнула:

— Ма, это я! Впусти меня, слышь?

Другой тенью был молодой негр. Его рука, сжимавшая дешевую ножовку с рукоятью наподобие пистолетной, находилась у горла девушки.

— Совершается преступление, — прошептал Римо, указывая на противоположную сторону улицы.

— Да. Плохие жилищные условия — преступление против представителей Третьего мира.

— Нет, — поправил Римо. — Ты не экономист. Ты не эксперт по жилищной политике. Ты полицейский. Смотри лучше. Парень держит пилу у горла девушки. Это как раз для тебя.

— Интересно, зачем он это делает?

— Нет, не то. Ты не врач-психиатр, — снова возразил Римо и повернул ухо сержанта до критической точки. — Думай дальше. Что ты должен сделать?

— Пикетировать муниципалитет с требованием создать рабочие места для афро-американской молодежи?

— Мимо, — сказал Римо.

— Провести антирасистскую демонстрацию? — предположил сержант Плескофф в промежутке между приступами боли.

— Никакого расизма в данном случае, сержант Плескофф. И жертва, и преступники — все черные, — сказал Римо.

Один из бандитов заметил Римо, сержанта и Чиуна. Очевидно, он решил, что троица не стоит его внимания, и снова повернулся к двери, ожидая, пока мать девушки откроет ее.