Черная кровь

Как она еще может шутить в такой ситуации – Катерине было непонятно. Лариса вздохнула и продолжила:

– Ну и все: упала, очнулась – тело, как после мясорубки, голова трещит, платье – в лохмотьях, а шарф за пятьдесят баксов – как корова слизнула. Где, спрашивается, меня черти носили? Да еще и очнулась на каком-то пустыре за городом. Вот весело-то!..

– Да, мать, тебе пора с твоим образом жизни завязывать, а то проснешься как-нибудь, а голова – в тумбочке…

– Ой, не лей мне чай на спину! Сама уже не рада… Что, Ада сильно икру метала в мое отсутствие?

– Я, честно говоря, плохо соображала, пока с ней разговаривала. У меня отходняк был от всех пережитых трагедий…

– Каких трагедий? Вы что, по мне так сильно убивались, что ли?

– А, – спохватилась Катя, – ты же не знаешь! У меня чуть мужа не убило! А у Оксаны – ребенка украли!!!

– Ребенка?! Украли??? – Лариса подпрыгнула на подушках и уставилась перед собой абсолютно безумным взглядом. При этом халат соскользнул с ее плеча.

– Что это у тебя? – раскрыла рот Катя, указывая пальцем на Ларисино плечо.

– Это? Тавро. Как на корове, знаешь? Чтобы от стада не отбилась… – горько пошутила Лариса, пуская сигаретный дым в потолок.

Плечо девушки украшало выжженное клеймо с изображением каких-то непонятных знаков, которые переплетались между собой, как змеи.

Катин подбородок задрожал – она опять плакала.

– Ты че? – спросила Лора, натягивая халат на плечо.

– Блин, какие гады… – причитала Катя, которая решилась, видимо, выплакать все слезы, которые собирались пролиться за все эти дни.

– Ладно ты, брось! Это даже красиво… У всех татушки, а у меня – клеймо… Спасибо, что хоть не «не забуду мать родную»… – Лариса с ожесточением потушила сигарету, – Узнаю кто – оторву бошку…

– Ладно, Кать, прекращай хныкать. Давай лучше подумаем, что будем с Оксаной делать? Она где, кстати?

– У Никиты. Вон там адрес.

– Они что, сошлись все-таки?

– Какой там!.. Он просто в Москву сегодня улетает, а ее поселил в своей квартире – чтобы ей не так тошно было.

– Рассказывай! Поди, шмотки некому его посторожить, вот он нашу дуреху и уделал в экономки бесплатные. Неплохо устроился мужичок – Оксанка ему быстро уютное гнездышко совьет…

– Не знаю, но, кажется, он от нее – без ума… – тихо сказала Катя.

– С чего ты взяла? У него взгляд такой, будто он вообще никого любить не способен. И харизма у него отрицательная. Это только вы, безумные бабы, можете этого не замечать…

– Чего-чего у него отрицательная?

– Харизма. Ну, это энергетика такая… Как бы тебе это попроще объяснить… Когда ты, помимо того, какое на тебя человек впечатление произвел своей внешностью, чувствуешь интуитивно, притягивает тебя к нему или отталкивает… От этого зависит успех или неуспех этого человека и его влияние на окружающих. Это тебе не Дейл Карнеги, это гораздо круче.

– А почему отрицательная? Очень даже положительная.

Лариса пристально посмотрела на подругу:

– Ну, у тебя с ним было что-нибудь?

– Я хотела… но…

– Ничего у тебя не получилось? Эх ты, простушка моя бестолковая! В детский сад тебя нужно отправить для воспитания. Как не умела ты мужиков соблазнять – так и не умеешь. Вы что-нибудь предпринимали для поисков?

– Борис что-то там заморачивался, – рассеянно произнесла Катерина.

– Борис – это хорошо. А Алекс где?

– Она обещала с работы заехать, но что-то у нее видимо не заладилось.

– Так, понятно, – что-то про себя решила Лора, – Я посплю пару часов, а то чувствую себя перемолотой мукой.

– Спи, – смиренно сказала Катя, которая уже смирилась с тем, что ее квартира превратилась в перевалочный пункт участников какого-то грандиозного парада абсурдов. Ей не хотелось ни думать, ни сопоставлять, ни что-то решать. Она быстро встала и пошла к холодильнику.

* * *

Борис с Алиной еще раз поднялись в квартиру Оксаниных родителей, в надежде застать бедную женщину в трезвом уме и твердой памяти. У них был ключ и он легко попал внутрь.

Свидетельница мирно сопела носом. Было видно, что она вскоре придет в себя.

– Тоже мне, столетний сон принцессы! – раздраженно сказал он, поморщив нос от неприятного запаха, который, не смотря на открытые окна, стоял в квартире.

– У тебя есть еще полчаса, – сказал Борис Алине. – Только бы она не проснулась раньше… И не продолжила в том же духе.

Алина молча кивнула головой:

– Я пока здесь побуду.

Борис на цыпочках вышел из квартиры, напевая: «Спи, моя радость, усни…» и тихонько прикрыл за собой дверь.

«Есть ли у вас план, мистер Фикс? О, у меня есть план, мистер Фикс, и хороший…» – продолжал вести диалог с собой детектив, выворачивая из арки на улицу.

То и дело поглядывая по сторонам, он пошел в направлению офиса, в котором работал главный подозреваемый. Войдя в стандартно евро-отремонтированное фойе, он ослепительно улыбнулся секретарше и проворковал:

– Душа моя! Вы сегодня неотразимы! Целую ваши ручки…

У себя? – благоговейно кивнул он в сторону обитой бежевым дерматином двери.