Черная кровь справедливости

– Слизняки-людоеды, – с легким удивлением проговорил Корон. – Южные бароны использовали их в Четвертой Прибрежной войне. Вот уж не думал, что они могут оказаться так далеко на севере!

– Чего уж удивляться. – Одиночка брезгливо стряхнул с лезвия тягучие соплеподобные капли. – Наверняка отсюда родом, а их папочки обитали в виварии Дворца! Сдается мне, Орден занимался боевой магией намного дольше, чем мы думаем!

– Слева еще пара, – предупредил ре Веждал. Несмотря на внешнее спокойствие, капитан был бледен. Каждый шаг причинял ему боль, на скользкой грязи оставались капли крови.

– Это мелочи. – Одиночка поудобнее перехватил секиру. – Справлюсь. Побереги магию, Корон.

Со студнем он разделался в несколько ударов, но в это мгновение из-за колючего куста метнулось черное змееподобное тело. Вскрикнув, Одиночка упал, секира с чавканьем воткнулась в грязь. Корон и ре Веждал бросились на помощь, но еще одна змея сшибла с ног их обоих. Страшно ругаясь, магиер оторвал от плаща дрожащие присоски. Не змеи… щупальца гигантского осьминога! Корон напрягся, пытаясь дотянуться до жезла, но не смог даже пошевелиться. Щупальце обвивало его, как тугая стальная пружина. Хватка твари становилась все сильнее, Корон почувствовал, как трещат кости… и вдруг понял, что свободен. Отрубленное щупальце упало безжизненной плетью, Корон вскочил, но его помощь уже не требовалась. Освобожденный ре Веждал, тяжело дыша, сидел среди конвульсивно дергающихся обрубков, а Одиночка с рычанием рубил утыканную стрелами голову твари. Помощь подоспела очень вовремя. Несколько воинов городской стражи, вооруженные боевыми арбалетами, помогли ре Веждалу подняться на ноги. Капитан поднял кулак в воинском салюте.

– Видишь, магиер, я говорил, что мои ребята не дрогнут! Теперь мы – сила!

– …только очень маленькая, – съязвил Одиночка. Для верности он еще раз рубанул тварь.

– Зря так говоришь, парень. – Седоусый воин с нашивками капрала привычно перезарядил арбалет. – Уж не знаю, что здесь происходит и что вообще творится во Дворце, но скажу так: остальные наши ребята тоже поблизости. Когда началась заваруха, мы отступили к краю площади, но никто не побежал, не то что нафуфыренные петухи из частной охраны!

– Нам следует подготовиться к штурму, – произнес ре Веждал. – Попробуем собрать тех, кто остался поблизости!

– Надо торопиться. – Корон с тревогой оглянулся на Дворец. – Если демон успеет взять колдунов под контроль, шансов у нас не останется.

– Это не займет много времени. – Ре Веждал ободряюще улыбнулся. – Попробуем собрать тех, кто укрепился у площади. Капрал, возьми двоих, и поищите у ратуши. Ты, солдат, пойдешь со мной, посмотрим левее.

– Опасно это, – буркнул Одиночка. – Вот слопают вас – так нам с магиером вдвоем отдуваться!

Ре Веждал хмыкнул, исчезая за кустарником, вскинул руку в салюте.

– Увидите, милорды: десяток-другой моих парней – и мы справимся с любой Нереальностью!

Глава 23

Главный зал Дворца Белого Ордена сверкал великолепием. Вычурность мозаик спорила с малахитовыми колоннами и золотой лепниной потолков. Увы, убранству не хватало не только чувства меры, но и изящества. От бриллиантов рябило в глазах, пестрая роскошь драпировок терялась в их количестве, а сидение на бесценных, но холодных и жестких креслах из черного хрусталя быстро становилось настоящим мучением, грозящим перейти в насморк. Впрочем, в Ордене всегда ценились традиции. Никто не смел даже заикнуться о том, чтобы что-то поменять в обстановке главного зала. Великая Ассамблея торжественно открывалась здесь вот уже несколько веков, и это правило соблюдалось неукоснительно. Даже самые пожилые и почтенные члены Ордена, обремененные годами и старческими болезнями, ради соблюдения ритуала выдерживали в жестких креслах всю церемонию открытия, лишь затем перебираясь в соседние залы, менее роскошные, зато куда более уютные.

На этот раз все было иначе. С начала церемонии прошло уже более часа, но и пожилые, и молодые чародеи с безвольными лицами продолжали сидеть в неудобных хрустальных креслах. Тела их были неподвижны, взгляды пусты. В зале царила гробовая тишина, нарушаемая только шуршанием Его мантии. За прошедший час многое изменилось. Он подчинил себе всех.