Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи

Как оценить масштаб разрушений? Как видно из описания похода Батыя на Русь, городами, которые мы твердо можем считать захваченными татарами и, очевидно, пострадавшими от этого, были Рязань, Владимир, Торжок на северо-востоке, Козельск, Южный Переяславль, Чернигов, Киев, Колодяжин и Каменец на юге, Галич и Владимир-на-Волыни на юго-западе. Относительно остальных одиннадцати городов, про которые сообщается, что они были захвачены татарами или лежали на их пути, нет никаких свидетельств в пользу того, что они каким-то образом пострадали, – в самом деле, захватчики могли просто обойти стороной многие из них[82]. Даже о тех городах, про которые есть основания считать, что они действительно были захвачены, отсутствуют данные, свидетельствующие о полном разрушении. Правда, Иоанн де Плано Карпини, путешествовавший в районе Киева пять лет спустя после падения города, говорит, что от Киева «почти ничего не осталось, в настоящее время (1245 год) в нем едва насчитывается 200 домов, а его население содержится в полном рабстве», но тут же сообщает, что татары «разрушили всю Русь» [170, р. 30]. Летопись, которая содержит столь яркое описание взятия Киева (Ипатьевская), не упоминает ни о разрушении каких-либо зданий, ни даже о массовом избиении жителей; сообщается только о проломе городских стен и о падении – из-за скопления людей на хорах – стен Десятинной церкви. Что касается северных летописей, то Лаврентьевская упоминает о падении матери городов русских в двух коротких предложениях, а Новгородская первая и вовсе игнорирует это событие. Те же летописи не содержат никаких упоминаний о Чернигове или Южном Переяславле в период после нашествия. Создается впечатление, что после нашествия у северных летописцев еще более сузился кругозор и они считали эти два города, а заодно Киев и Смоленск лежащими теперь вне сферы их интересов. Действительно, за вторую половину XIII века мы практически не имеем сведений ни об одном из южнорусских районов, ни о том, какие князья, если они были, правили там: вероятно, большая часть русских земель перешла непосредственно под контроль татар [37].

Рязань, по-видимому, частью была разрушена; в компилятивной «Повести о разорении Рязани» упоминается, что «великая церковь» (Успенский собор) «погоре и почернеша» [26, стр. 15], хотя в единственной летописи, сообщающей некоторые подробности о взятии Рязани, говорится только об избиении жителей, и то словами обычных клише. Что касается самого Владимира, то о материальном разрушении почти нет свидетельств. Хотя великий Успенский собор был якобы сожжен в 1238 году, он еще стоял и в нем совершалась служба в следующем году, когда там хоронили великого князя Юрия [110, т. 1, стб. 467–468]. Ничто не указывает и на то, что пострадали другие главные церкви города: Александр Невский был похоронен в церкви монастыря Рождества Богородицы в 1263 году [94, стр. 312], и нигде не упоминается о повреждении построенного в 1190 году Всеволодом III дворцового Дмитриевского собора.

Вряд ли можно сомневаться в том, что в Северо-Восточной и Южной Руси были разрушения в результате нашествий Батыя. Но трудно сказать, как долго продолжалась разруха. В замечательно короткое время все вернулось в свою (или почти свою) колею. В Рязани, например, старший из уцелевших князей, Ингварь Ингваревич, который, к счастью для него, находился в Чернигове во время нападения Батыя, быстро начал деятельность по восстановлению княжества. Финал «Повести о разорении Рязани» описывает последствия нашествия таким образом: «Благоверный великий князь Ингварь Ингваревич… сяде на столе отца своего… И обнови землю Резаньскую, и церкви постави, и манастыри согради, и пришелцы утеши, и люди собра. И бысть радость Христианом, их же избави Бог… от безбожнаго зловернаго царя Батыя» [26, стр. 18–19].