Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи

Книгу «Черная легенда» завершает панорама высказываний и мнений самых разных мыслителей. Они связаны единой темой: отношением к монголам, их роли в истории России и к самой России как стране, подвергшейся монгольскому влиянию. В первую часть панорамы мнений включены высказывания, резко противоположные точке зрения Л. Н. Гумилева. Вторая часть состоит из менее укоренившихся в массовом сознании взглядов на проблему.

В. А. Мичурин

В составлении этого раздела принимали участие: А. Г. Новожилов, Д. В. Житин, А. С. Лавров

«…Ужасная и гнусная школа монгольского рабства»

Джером Горсей. Записки о России XVI – начала XVII в. (M., 1990)

1. О войне Ивана Грозного в Ливонии.

«Он (Иван IV. – Д. Ж.) пришел в Нарву, захватил всю казну и товары, убил и ограбил мужчин, женщин и детей, отдав город на окончательное разграбление своей армии татар» (стр. 54).

2. «Царь, вернувшись в Великий Новгород, где оставалась его добыча и пленные, хотел отомстить его жителям за измену и коварство, так как он был особенно разгневан на этот город за его присоединение к недовольной знати; он ворвался туда с тридцатью тысячами своих татар и десятью тысячами своей охранной стражи, которые обесчестили всех женщин и девушек, ограбили и захватили все, что находилось в этом городе, его казну, сосуды, сокровища, убили людей, молодых и старых, подожгли их склады, хранилища товаров, воска, льна, сала, кожи, соли, вин, одежды и шелка; растопившееся сало и воск залили стоки на улицах, смешиваясь с кровью 700 тысяч убитых мужчин, женщин, детей; мертвые тела людей и животных запрудили реку Волхов, куда они были сброшены» (стр. 54–55).

Л.-Ф. Сегюр. Записки о пребывании в России в царствование Екатерины II. (В кн. «Россия XVIII в. глазами иностранцев». Л., 1989)

1. «Петербург представляет уму двойственное зрелище: здесь в одно время встречаешь просвещение и варварство, следы X и XVIII веков, Азию и Европу, скифов и европейцев, блестящее гордое дворянство и невежественную толпу. С одной стороны – модные наряды, богатые одежды, роскошные пиры, великолепные торжества, зрелища, подобные тем, которые увеселяют избранное общество Парижа и Лондона; с другой – купцы в азиатской одежде, извозчики, слуги и мужики в овчинных тулупах, с длинными бородами, с меховыми шапками и рукавицами и иногда с топорами, заткнутыми за ременными поясами. Эта одежда, шерстяная обувь и род грубого котурна на ногах напоминают скифов, даков, роксолан и готов, некогда грозных для римского мира. Изображения дикарей на барельефах Траяновой колонны в Риме как будто оживают и движутся перед вашими глазами. Кажется, слышишь тот же язык, те же крики, которые раздавались в Балканских и Альпийских горах и перед которыми обращались вспять полчища римских и византийских цезарей. Но когда эти люди на барках или возах поют свои мелодичные, хотя и однообразно грустные песни, то вспомнишь, что это уже не древние независимые скифы, а москвитяне, потерявшие свою гордость под гнетом татар и русских бояр, которые, однако, не истребили их прежнюю мощь и врожденную отвагу» (стр. 327–328).

Астольф де Кюстин Россия в 1839 г. (В кн. «Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев». Л., 1991)

1. Из диалога Кюстина с Николаем I.