Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи

Этот случай все авторы-комментаторы, плохо знакомые с монгольской историей, приводят как образчик невероятностей, немотивированной безжалостности, говорящей якобы о потенциальной жестокости будущего завоевателя полумира Тэмуджина – Чингисхана. Но давайте внимательно прочитаем весь материал биографии, относящийся к данному эпизоду. Немедленно после убийства Бектера тайджиуты сделали набег на семью Есугея, захватили Тэмуджина, хотели убить его, но не убили. Заступился бывший друг его отца Торгутай-Кирилтух. И Тэмуджина посадили в колодки. Причем, спрашивается, за что? Совершенно ясно – за убийство Бектера.

Но, собственно говоря, какое дело тайджиутам до ссоры в семье? Чего они лезли? Бектер-то был не их рода и не их семьи. Но если вмешались, то, значит, он был для них свой. А почему он был свой? Он был лазутчиком, доносчиком, сообщал тайджиутам все, что делается в семье Борджигинов, в семье Есугей-багадура. Значит, тайджиуты хотели знать, как подрастает сын, лишенный прав после смерти отца. За это и был наказан Тэмуджин, но ему, правда, удалось бежать.

Побег был героическим, однако и эта история искажена до неузнаваемости комментаторами текста биографии. Тэмуджин сумел вернуться домой – туда, где было кочевье. Но оказалось, что семья его откочевала. Тэмуджин нашел своих по следам, петляя, чтобы самому не оставить следов. Казалось бы, все хорошо: все вместе, шпиона и лазутчика нет, жить можно. Но тут произошла еще одна беда, и эта беда повлекла за собой события, не предусмотренные никем.

Дело в том, что мать Чингисхана Оэлун-Еке, мудрая, волевая женщина ханского рода, в детстве была просватана за одного богатыря из племени меркитов, а Есугей-багадур ее отбил. Отбил в полном смысле этого слова: втроем с соплеменниками он подъехал к жениху Оэлун и тот сбежал, покинув невесту. Невеста горько плакала, но вынуждена была выйти замуж за похитителя. С того времени меркиты затаили обиду, и через некоторое время сделали несколько попыток нападения на монголов.

Меркитам с монголами делить было нечего. Меркиты – лесное племя, жившее к северу от хребта Хамар-Дабан возле Байкала, – не имели никаких претензий к монголам, которые жили в степях к востоку от Хэнтэя. Борьбы за пастбища не было, причин экономического или торгового характера для столкновения – тоже. Меркиты были не скупердяи, не бюргеры и не хапуги. Это были лесные вольные люди, которые без сожаления могли подарить гостю соболью шапку. Но они никогда не стерпели бы обиды. А тут украли невесту у члена их племени. Украсть невесту – это обида.

Меркиты выждали, улучили момент и бросились на семью Тэмуджина. Жену Чингиса, Борте, ради обручения с которой ездил так далеко Есугей-багадур, а после этого скончался, они увезли с собой. Невольно вспоминаются слова поэта про ахейцев, которые плывут в Трою:

Как журавлиный клин в чужие рубежи, —
На головах царей божественная пена, —
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер – все движется любовью,

Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит…

А мы возвращаемся обратно в Монголию, где «троянская война» возникла из-за прекрасной Борте-Учжин.

Похищение Борте-Учжин произошло в 1182 г. Мы очень быстро перескочили с событий 1115 г., когда монголы впервые обнаружили свое активное существование, до событий 1180-х годов. Это более чем полвека, в течение которых сменилось четыре поколения. И – если раньше поднять монголов на самозащиту от внешнего врага было занятием почти невозможным, то тут из-за обиды, нанесенной чужими одному из земляков, поднялось целое войско. Ван-хан кераитский, друг монголов, привел с собой 20 тысяч воинов. Джамуха-Сэцэн, то есть мудрый Джамуха, названный брат Тэмуджина, привел тоже 20 тысяч воинов.

Четыре тьмы форсированным маршем прошли вдоль Селенги на восточный берег Байкала и застали меркитов врасплох. Такой марш-бросок был бы классическим в учебниках военной истории, если бы историки знали о нем и хоть раз поинтересовались бы, что там за местность: там действительно очень крутые горы и тяжелые переходы. В этих местах геологи даже пешком ходят с трудом, а верхом по тропинкам проводить коней над пропастями, через быстротекущие реки невероятно сложно.

Однако:

«Насколько сильнее природы короткое слово „иди“!
Легки переходы и броды, и страшен лишь хан позади!
Но в белом тумане без края тропинки распутывать нить.
Да волчьи распугивать стаи, да мертвому месяцу выть —
Не лучше ли сна и покоя?» – думали монголы…