Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи

Новгород был спасен «низовыми» полками, пришедшими из Владимирского княжества – страны, якобы выжженной и вырезанной татарами. Уже сам факт такого похода заставляет думать, что рассказы о полном разрушении Руси в 1238 г. страдают преувеличением.

И вот еще что странно. Русские княжества, не затронутые татарами, – Полоцкое, Смоленское, Турово-Пинское – никакой помощи Пскову и Новгороду не оказали, как и за год до этого Козельску. Чем объяснить такую инертность населения исконных областей Древней Руси?

Не вижу иного объяснения, кроме того, что это закономерность этногенеза. Ровесники восточных славян – византийцы вели себя в XIII в. не лучше. Исключение составляли субэтносы, обитавшие на окраинах ареала и потому не растерявшие древней пассионарности, – никейцы (аналог суздальцев) и эпироты (подобие карпатских горцев). При продолжении сравнения станет ясно, что эти исключения (на субэтническом уровне) подтверждают правило.

В Карпатах. Сравнительно с Северо-Восточной Русью Юго-Западная (Галицко-Волынское княжество) пострадала от татар гораздо меньше[24]. Ряд городов татары не смогли взять, а захваченные ими города были мало разрушены, и население их успело укрыться. Более того, население юго-восточных земель – из Путивля, Рязани и др., – лишенное защиты рагромленных княжеских дружин и страдавшее от анархии, обычной для пограничных регионов, бежало на Волынь, где Даниил Романович после ухода татар установил порядок. Но, увы, галицкое боярство продолжало оппозицию княжеской власти. Это унесло больше крови, чем внешняя война.

Галицкие бояре были наиболее реакционной силой на Руси. Они несли самую древнюю традицию – старинную славянскую племенную раздробленность. Для бояр Рюриковичи были узурпаторами, тогда как для горожан – естественными защитниками от боярского произвола. Политическим идеалом галицкого боярства как персистентной конвиксии была слабая власть, пусть даже иноземная; для горожан, наоборот, – сильная власть, почему они поддерживали волынских Мономашичей. Но те, на свою беду, оказались естественными противниками князей владимирских и черниговских, а потому и галицкие бояре, и волынские князья искали союзников среди соседей.

В 1243–1244 гг. возникла сложная расстановка сил. Ростислав Михайлович Черниговский после долгих хлопот женился на дочери Белы IV и привлек к борьбе за Галичину малопольского короля Болеслава Стыдливого; Даниил объединился с Конрадом Мазовецким и литовским князем Миндовгом [100, стр. 230–231]. А про татар, уходивших через Болгарию и Молдавию на Волгу, обе стороны… просто позабыли.

Напряженная и весьма жестокая война, кончившаяся победой Даниила над польско-русско-венгерской армией под стенами города Ярослава 17 августа 1245 г., описана достаточно обстоятельно [там же, стр. 231–234], но место ее в истории требует дополнительного анализа. Война на Карпатах принципиально отличалась от войны в Прибалтике. Александр Невский защищал свой суперэтнос и его культуру от железного натиска католической Европы, или, что то же, от колониального порабощения. Поэтому он отказывался от любого культурного обмена с Западом, даже от дозволения религиозных диспутов.

На Юго-Западе война носила другой характер. Бела IV Венгерский, Болеслав Стыдливый Малопольский и примкнувший к ним Ростислав Черниговский состояли в гвельфском блоке. Конрад Мазовецкий призвал на свою землю тевтонский орден, стоявший на стороне Гогенштауфенов; Даниил Романович продолжал традицию своего отца, ставшего союзником гибеллинов, а Миндовг, язычник, готов был бить католиков где только возможно.

Таким образом, очевидно, что в Карпатах решался вопрос не о защите православия от католичества, разумеется не в религиозном, а в этническом плане, а об участии Южной Руси в западноевропейской политике, осью которой была борьба императоров против пап. Черниговские князья примкнули к папистам и приняли участие в Лионском соборе 1245 г., а Даниил Галицкий оказался союзником Фридриха II, отлученного бежавшим папой Иннокентием IV. А Русь? Она в этой войне была ни при чем.

И тут внезапно к князю Даниилу пришло от хана Батыя короткое письмо: «Дай Галич».

Победитель венгров, поляков и крамольных бояр пришел в ужас. Война с татарами была весьма невыгодна, даже безнадежна, потому что волынское войско одерживало победы путем крайнего напряжения сил и, естественно, было утомлено. Воины не фигуры на шахматной доске, где, выиграв одну партию, можно начинать другую.