Черная линия

Он даже составил своего рода «мини-досье» на Джимми и раздобыл сведения о его последних часах. Адвокат вернулся к своему отцу, на высокогорье Камерон-Хайлэндс в воскресенье, 8 июня. Повесился он в помещении склада. — Марк прекрасно представлял себе этот склад, заполненный бабочками, скарабеями, скорпионами. Кошмарное место для кошмарной смерти. Он не оставил никакой записки, и никому не удалось найти документы, подготовленные им для защиты Жака Реверди.

Из прочитанного Марк узнал также, что несколькими днями раньше в Канаре был убит начальник службы охраны, некий Раман. По данным малайзийских журналистов, против ныряльщика имелись основательные улики, но никаких доказательств не нашли. Еще один поступок, совершенный в приступе гнева? Нет, в тот момент Жак еще не имел ни малейших оснований заподозрить предательство Элизабет. Более того, Марк вспомнил, что еще 3 июня он предупредил Элизабет о предстоящем «скандале» в тюрьме. Стало быть, он знал о предстоящем убийстве Рамана. Знал, потому что сам и убил его?

Но не это было главным в полученной информации. Жак Реверди не просто шел навстречу смерти: он бежал к ней. Он отказался взять нового адвоката и, как писали «Ньюс страйтс таймс» и «Стар», замкнулся в полном молчании, совершенно не поддававшемся объяснению. Он общался только со служителями культа, посещавшими тюрьму, — с имамами и мусульманскими проповедниками. А тем временем предварительное следствие заканчивалось. И его выводы не оставляли никаких сомнений в полной виновности Реверди.

Следовательно, Марк мог больше не бояться этого чудовища. Совершенно невероятным представлялось также, что он каким-то образом узнает о жульничестве с фотографией. Погрузившийся в молчание, окруженный правоверными мусульманами, Реверди отныне и навсегда был отрезан от внешнего мира.

И тогда Марк решил довести свой проект до конца.

В течение всего лета он работал.

Сначала в своей квартире.

Потом в домике на юге Франции, предоставленном Ренатой.

Благодаря своим записям, точным, сделанным по горячим следам, он быстро продвигался вперед. Больше двадцати страниц в день. Марк писал в состоянии близком к экстазу. Иногда он останавливался, перечитывал готовые главы и сам пугался написанного. Он отождествлял себя с убийцей. Он задерживался на садистских, ужасных деталях преступления. По своей тональности книга напоминала ошеломляюще-откровенный личный дневник. В такие минуты у него в памяти воскресал Патанг и пережитый там кризис, когда он бегал по улицам в поисках проституток…

И все же, несмотря на это отождествление, Марк испытывал разочарование. Он не сумел уловить главного — самой сути криминального импульса. Приносимого им наслаждения. Каким-то образом ему удалось зайти за Черную линию. Но, несмотря на этот успех, он оставался чужд этому желанию разрушения, этой жажде страдания. Он просто приблизился к кошмару, но не понял, не испытал его. Он по-прежнему не ощущал удовольствия от зла, возбуждения от крови. Разве не должен был он радоваться этому?

Напротив, он испытывал странную горечь. Он не выполнил свою миссию. Он не дошел до того предела, до которого должен был бы дойти в память о Софи.

К концу июля он закончил черновой вариант книги.

На два месяца он совершенно отрешился от действительности. Он не заметил ни жары, истерзавшей Европу, ни гибели Мари Трентиньян, убитой своим любовником.

Теперь Марк существовал в ином мире…

Он писал «Черную кровь» — историю убийцы-ныряльщика.

В целом он сохранил сюжет, заявленный в кратком содержании.

Приключения журналиста-одиночки, который идет по следам серийного убийцы, действующего в Азии. Он отступил от подлинной истории Жака Реверди, но сохранил два основных элемента, позволявших провести ассоциацию с настоящим убийцей: действие происходило в Юго-Восточной Азии, и преступник был тренером по дайвингу, мастером глубоководных погружений…

Он точно соблюдал последовательность этапов собственного расследования. Дорога Жизни. Вехи Вечности. Комната Чистоты. Черная Кровь. Что касается атмосферы, ощущений — тут Марку достаточно было переписать свои путевые заметки, сделанные в странах, где он побывал. Он изменил только имена и названия мест.

Чтобы усилить напряжение и добавить некий личностный момент, он придумал драматический контрапункт для своего повествования. В то время как герой вел свое расследование, убийца удерживал в заложницах молодую туристку, собираясь принести ее в жертву. В книге переплетались две точки зрения, две истории, сливавшиеся воедино в момент последней схватки.

Единственным слабым местом книги оставалось событие, которое Марку пришлось выдумывать от начала до конца: психическая травма, пережитая убийцей. Он не знал, почему Жак Реверди превратился в безжалостного хищника, жаждущего черной крови. Точно так же, как не знал, что означала фраза: «Прячься скорее: папа идет!» И почему толчком к пробуждению убийственного импульса служили листья бамбука.