Черная линия

Она указала на людей в форме, на лейтенантов, пробегавших мимо с протоколами в руках.

— Мне кажется, тут можно дышать спокойно, а?

Марк позволил ей выйти в коридор. Он посмотрел на наручники, на рукоятки револьверов, на серебряные кокарды и успокоился. Прижался спиной к стене и напрягся. Ему хотелось спать. Накопившаяся усталость разливалась по его телу теплой волной. Он не должен засыпать. Он ни в коем случае…

Он подскочил.

Он действительно заснул. Глубоким сном. Он взглянул на часы: уже больше десяти. Господи! Он посмотрел направо и налево: людей в зале стало еще больше, но Хадиджи нигде не видно. Неужели она начала давать показания без него? Невозможно.

Он вскочил на ноги и стал расспрашивать полицейских на вахте. Хадиджу никто не видел. Он спросил, где находится туалет, и оказался в менее многолюдном коридоре. После первого поворота он вообще опустел. Белые неоновые светильники. Грязные трубы. Решетки на окнах. Марк прошел дальше. В этом комиссариате туалеты были раздельные. По одну сторону коридора мужской, по другую — женский. И везде пусто.

Он позвал с порога:

— Хадиджа?

В ответ он услышал шум спускаемой воды. Слева — кабинки. Справа — раковины и зеркала над ними.

— Хадиджа?

Открылась дверца одной из кабинок: вышедшая оттуда женщина в форме бросила на него неприязненный взгляд и направилась к раковине. Он машинально отвернулся и поплелся ко входу в мужской туалет. Он слышал, как течет вода из крана. Щелкнула коробка для бумажных полотенец. Он ходил взад и вперед по коридору, ожидая, пока женщина выйдет.

Когда она проходила мимо него, он спросил: — Простите… Вы, случайно, не видели молоденькую арабку, очень высокую, очень красивую? Она недавно пошла в туалет и…

При словах «высокая» и «красивая» женщину передернуло. Сама она была не выше метра пятидесяти, с квадратной задницей. Не отвечая, она подтянула молнию на брюках и поспешно удалилась.

Марк остался один. Он рискнул зайти в туалет. Полная тишина. Где же она? Не могла же она удрать. Может быть, она заснула в какой-то кабинке? Ведь он-то заснул там, на скамейке…

— Хадиджа?

Он толкнул дверь первой кабинки: никого.

— Хадиджа?

Он приоткрыл следующую дверь: никого. Он сделал еще шаг вперед. Шорох за спиной. Жак Реверди здесь.

Короткий «ежик» на голове. Серый плащ. Типичный легавый.

— Я…

Приглушенная колющая боль в затылке. Чернота.

83

Ниши.

Гигантские ниши. Овальные ячейки, высотой в несколько метров, выдавленные в стене из стали — или из алюминия. Из серебристого материала, мягко мерцающего в свете ламп.

Марк вынырнул из небытия. Посмотрел на стену перед собой и различил новые детали. Эти овалы казались уходящими в бесконечность. Были там и углубления поменьше, на полу, на потолке, повторяющиеся с той же гипнотической регулярностью. Оптическая иллюзия создавала впечатление движения, словно на картине Вазарели.

Он моргнул еще несколько раз и получил новую информацию. Стена не просто шла по кругу, она закруглялась у основанияи наверху. «Я нахожусь в каком-то шаре», — подумал он. Потом сообразил: комната не совсем круглая. Скорее одновременно округлая и плоская. Что-то вроде мяча для регби из хромированного металла, испещренного впадинами и болтами. Он никогда не бывал в подобном месте.

В воздухе ощущался странный сладковатый запах.

— Обменный резервуар.

Голос раздался позади него. Он пытался повернуть голову. Невозможно. Его привязали к стулу. Не только тело, но и голову. Нет, не привязали, приклеили. Спину, задницу, плечи, затылок. Все эти точки оказались прижатыми к холодной металлической поверхности. Он увидел, что сидит голый, целиком приклеенный к стальному креслу, которое, казалось, составляло одно целое с полом.

— Обменный резервуар, — повторил голос. — На химическом заводе, совершенно герметичный.

К нему вернулись воспоминания: исчезновение Хадиджи, туалет в комиссариате, Реверди в плаще, шприц… Где же Хадиджа?

Он снова потерял сознание, потом очнулся.

Приторный тяжелый запах по-прежнему щекотал ноздри.

— Здесь смешивают очень опасные газы под колоссальным давлением.

Голос приблизился. Этот же голос он слышал на кассете в Ипохе. Низкий, успокаивающий. Он снова попытался повернуть голову, но почувствовал только жжение и боль от натянувшихся волос. Волосы приклеены к металлу. Возникали и другие ощущения: ломота в теле, спазмы.

Наверное, Реверди избил его.

— Но сегодня, — продолжал он, — мы просто запустим сюда углекислый газ, чтобы ускорить «церемонию».

Теперь Марк явно различал шипение — это в помещение входил СО2 . Жак Реверди включил систему. Двуокись углерода скоро вытеснит кислород.

На его коже выступил пот. Эта камера превращалась в Комнату Чистоты. Через несколько минут атмосфера здесь станет смертоносной. Ему предстоит пройти ритуал черной крови.

Ценой огромного усилия ему удалось опустить глаза: на его теле виднелись следы многочисленных порезов. Его не били. Его резали, пилили, вскрывали. Сейчас раны были закрыты, но очень скоро их откроют…

Теперь он узнал запах: мед.