Черная луна

– Что там? – спросил подросток.

С каждым шагом он чувствовал, как быстрее разгонялась кровь по телу, сердце учащенно билось, на лбу выступила испарина.

– Страшно? – остановился старик и вгляделся в лицо парнишки, – Коли так, можем не ходить.

Мальчик встал, прислушиваясь к рокоту ветра. Тот кружился вокруг скалы, соединяемой с островом тонким перешейком, залезал в каменные щели, касался красного мха и гас на волнах спокойного тысячелетнего озера.

– Что там? – еще раз повторил мальчик, глядя на скалу.

Ему послышался звук колокольчиков.

– Дух-хозяин Ольхона. Ты можешь отказаться. Детям здесь не место…

– Я не ребенок, – сжал губы мальчишка, крепкий телом и духом. – Идем.

В незапамятные времена мраморная скала называлась скалой Шаманки. Буряты испытывали священный ужас, упоминая об этом месте. От кровавых жертв, тысячелетиями приносимых духам земного, небесного и подземного мира, у скалы скопилась энергия, которую чувствовали все, кто приходил сюда, даже теперь, в эпоху безбожия.

Сотни лет назад всадники, проезжающие мимо этого места, спешивались и обматывали кожей конские копыта, чтобы не потревожить цоканьем Хозяйку. И сейчас сюда никто не рискнул бы заехать на машине или устроить пикник, хотя земля здесь была заселена.

Говорили, что сквозная двенадцатиметровая пещера в горе скрывает проход из одного мира в другой. Раз в году проход отворяется, и посвященные ждут своего часа. Гора считалась сакральным местом, куда совершали паломничества все северные шаманы.

Когда в Бурятии стал распространяться ламаизм, то в пещере установили алтарь Будды, а скалу переименовали в Бурхан, что и означало Бог, Будда. Но алтарь простоял недолго, а в простонародье осталось жить прежнее название.

Старик и мальчик подошли к костру. Он был разожжен на площадке перед скалой. У огня сидел человек, похожий на воплощение духа. Пляшущее под ветром пламя освещало его широкоскулое лицо, железный обруч с прикрепленными рогами охватывал голову наподобие короны, до самых плеч спускались седые космы.

Шаман, не двигаясь, смотрел прямо на старика и мальчишку, но парню казалось, что тот не видит ничего, погрузившись в сон с открытыми глазами.

– Молодой волк, – произнес наконец шаман, – подойди ко мне.

Старик легонько подтолкнул парнишку вперед. Тот сделал несколько шагов и встал у костра.

– Ты умело плетешь канат своей жизни, – сказал шаман, острым взглядом ощупывая лицо и руки парня, – ты хочешь быть достойным продолжателем рода?

– Хочу, – просто ответил тот.

– Молодец. Никогда не переставай плести канат жизни и дай клятву, что не будешь слабым и безвольным. Ты приложишь все силы и выполнишь мою волю! Клянешься?

– Клянусь, – просто произнес парень.

– А за это я одарю тебя силой целого войска.

Мальчишка затрепетал. Он осознал необратимость момента. Узкие глаза шамана с лучами глубоких морщин смотрели сурово и испытующе. Мальчик услышал волны, накатывающие в полукруглой бухте за мысом Бурхан справа, шум сосен над песчаным заливом слева, дыхание старика у себя за спиной… Он стоял на узкой полоске земли. Прямо перед ним полыхал костер. За огнем, откидывая длинную тень, поднимался во весь рост, гремя десятками оживших колокольчиков, шаман, а пламя за его спиной выхватывало из темноты позади огромные белые скальные глыбы.

– Ты готов принять дар?

– Да.

Шаман встал. Его тяжелый плащ из овчинных шкур украшали мешочки, наконечники стрел, разноцветные ленты и бахрома. Ленты были пришиты к плечам, к рукавам и к левой стороне плаща, они свисали до самого подола. На полах этого одеяния колыхались связанные в узлы кожаные шнурки, на подоле подвывали и гремели от ветра и движений связки трубочек с пришитыми колокольчиками.

Мальчишка вдруг отчетливо увидел на одном из скальных отвалов светящееся белое изображение человеческой фигурки. Рядом темнел вход в пещеру.

Шаман, едва передвигая ногами, направился к пещере и исчез в ней.

Парень повернулся к старику.

– Кто он?

– Белый старец. Шаман в десятом колене. За свою жизнь он загнал семь коней, – прошептал старик.

– Загнал семь коней? – удивился паренек.

– Так у шаманов зовутся их бубны.

– А что он будет делать сейчас?

– Он произнесет молитву дурдалгу и впустит Онго. Смотри и слушай, – так же шепотом произнес старик и поспешно отошел от парня подальше в темноту.

Вернулся из пещеры шаман. Теперь с его шеи на ленте свисало круглое зеркальце из бронзы, а глаза закрывала ленточная бахрома. В руке он держал большой коричневый бубен и колотушку.

Шаман подошел к костру, положил бубен и колотушку на землю, протянул руку в горящий огонь, вытащил красные угольки и золу. Выложил их на плоский камень у костра. Развязал один из мешочков на своем плаще, высыпал из него поверх золы сушеный артыш. Стал распространяться сильный можжевеловый запах. Шаман обкурил можжевеловым дымом свой бубен и колотушку. После чего сделал над курильницей по три оборота сначала одной, затем другой ногой и сел спиной к мальчику, тихо и монотонно постукивая в бубен.

Это продолжалось довольно долго. Мальчишка придвинулся к старику и шепнул ему в самое ухо:

– Что он делает?